При всем том авторов либерпанковских текстов слабо интересует “проектная реконструкция”, то есть подробное описание общества, которое они разносят; важнее обличение общественной практики, с которой сталкивается индивид на работе, в семье, в творчестве, - на самом нижнем, персональном уровне. В рамках либерпанка ответ на вопрос “как устроено?” имеет вспомогательное значение, а главным является ответ на вопрос “почему это плохо?” [18]
Либерпанк по сути своей - более продуманный и осознанный уровень отторжения либерально-демократических ценностей. Это уже не инстинкт, а система основных возражений определенному сценарию развития. И тяготеет он не к реакции истерического неприятия, а - чисто ассоциативно - к обвинениям капиталистическому развитию Европы, выдвинутым поздним Герценом и Леонтьевым.
На фоне отторжения либерально-демократического устройства мира и, в частности, России включается религиозное чувство. На втором плане создатели подобного “либерпанковского” пространства видят дьявола - как истинного хозяина нового мироустройства; в полный рост он не высовывается, но рожки иной раз кажет. Автор этих строк пытался показать подобное присутствие в романе “Убить миротворца”. Сам-то new order нередко выглядит как совершенно нечеловеческий, не для людей он устанавливается.
Показательна в этом отношении дилогия Юлии Вознесенской “Путь Кассандры” - это одновременно и сакральная фантастика, выполненная в православной мистической традиции, и либерпанк - жестокий, страшный, правдивый. Либерпанк-универсум абсолютно соединяется у Вознесенской с царством антихриста. Таким образом, если в начале 90-х с нечистой силой многие фантасты связывали советский режим (одна мумия Ильича так накуролесила в фантастических текстах!), то в наше время связь с потусторонней теменью инкриминируется демократии и либерализму. А в качестве посредника выступают разного рода оккультные инициатические организации, масоны и т. п. В маленьком рассказе Боброва бес принимает присягу у коленопреклоненного президента США - сразу после инаугурации.
Что-то еще не народилось, что-то уже ушло
Но, кстати, нет в современной отечественной фантастике и четкой схемы национального государства, основу которого составлял бы “примат крови”. В рассказах (да и в некоторых романах - мельком) такие варианты встречаются, но широкой популярности они пока не пользуются [19].
Нет и сценария, в котором происходит раскол России на несколько самостоятельных государств. А ведь посреди ельцинской эпохи он обсуждался вовсю! В качестве примера можно привести роман Вячеслава Рыбакова “Человек напротив” [20]. Идея была навеяна “парадом суверенитетов”, начавшимся на территории России после принятия Декларации о госсуверенитете РСФСР. По всей видимости, в начале 90-х возник массовый страх распада России по сценарию распада СССР, впоследствии рассосавшийся.
КАК ИЗМЕНИТЬ СИТУАЦИЮ?
Очевидно, что положение дел в России не удовлетворяет ни писателей-либералов, ни патриотов. Первые не создали в фантастических текстах сколько-нибудь устойчивого, прописанного в подробностях образа будущего. Вторые смоделировали несколько разных вариантов. Но и те, и другие хотели бы перемен. Тексты фантастов дают целый спектр ответов на вопрос, как добиться желаемого.
Тихие методы
Сторонников “тихих”, то есть социальных методов работы, направленных на массовую трансформацию общественного сознания путем долгого и тяжелого труда, в нашей фантастике немного.
Возможность повлиять на ситуацию в стране путем победы на выборах всерьез обсуждает один Андрей Столяров (роман “Жаворонок”). Он дает подробное описание региональных выборов и подводит читателя к выводу: одна безнадежная пакость эти выборы. Борьба компроматов, соревнование ораторов и пиаровских возможностей, в итоге не приводящее к желаемому результату: к лучшему ничего не меняется. В том же романе предложен более радикальный способ действий: поднять массовое общественное движение, запалить народ, привести дело к порогу гражданской войны и... опять не работает.
С. Витицкий (Б.Н. Стругацкий) отметился в прессе выступлениями крайне либерального, сугубо западнического толка. Его общественная позиция широко известна и не требует комментариев. Но его рецепты изменения российского общества далеки от радикализма и революционерства: “Мельницы Господа мелют медленно”, - говорит он в романе “Бессильные мира сего”. Никакой спешки. Никаких резких движений. Главные методы работы - во-первых, постепенное превращение человечества в сообщество “людей воспитанных”, то есть неагрессивных и настроенных гуманистически; во-вторых, выращивание элиты, культивирование определенного рода талантов, способных в нужный момент осуществить взрывную, исключительно эффективную коррекцию реальности. Элита, “ученики” педагогов, посвященных в законы бытия и умело “растормаживающих” таланты своих подопечных, держится кучно, один помогает другому, а все - всем.