— Чьи?
— Свои…
Мурыгин ещё раз оглядел убогий кабинет. Да. Похоже на то.
— А что стряслось-то? Кризис? Или вспышка на солнце?
— Москва… — стонуще молвил временно исполняющий собственные обязанности. — Поставили нам оттуда губернатора, а у него команда… На все посты своих людей суёт. Москва…
Наверное, с такой же неизбывной тоской звучало когда-то на Руси слово «татарва».
— Землю скупают, предприятия скупают… — беглым полушёпотом продолжал несчастный Гоша. Глаза его блуждали. — Теперь вот до прессы добрались, до культуры… Хана провинции… Журнал закрыли, издательство закрыли… В Союзе художников кабаре будет…
Мурыгин уже и сам видел, что надеяться здесь не на что. Блёклый, пугливый, как моль в шкафу, Гоша Родимцев прямо-таки норовил слиться с невзрачным интерьером. Стоило Гоше замереть и примолкнуть, начинало казаться, будто кабинет пуст. Вдруг забудут, вдруг оставят в прежнем кресле…
Судя по всему, тоже вскоре пойдёт искать работу. По городу с вещами.
— То есть в «Вечёрку» мне можно не заглядывать? — подытожил Сергей Арсентьевич.
Замредактора беспомощно развёл руки.
— Да и в «Городские ведомости» тоже… — удручённо добил он. — Чаю хочешь? Я заварю…
— Нет, спасибо. — Мурыгин встал. — О! Кстати! А что у вас пишут об «Орошенце»?
— Об «Орошенце»?
— Ну, целый дачный посёлок пропал…
— Первый раз слышу. Как пропал?
— С лица земли. Дома, заборы…
Замредактора горестно покивал.
— Москва… — безнадёжно выговорил он.
Покинув облупленный Дом печати, Мурыгин приостановился, закурил. Теплынь. Впору куртку скидывать… Стало быть, с журналистикой мы пролетели. Устроиться, что ли, в полевой тир для богатеньких? Бегущим кабаном. Зашьют в шкурку, а ты копытцами по настилу: цок-цок-цок…
Откуда ни возьмись подвернулся подросток с кипой газет, заныл, заканючил:
— Купите газетку, дяденька… Ну пожалста-а… Ну что вам стоит… Купити-и… Выручити-и…
«Бойкие выкрики мальчишек-газетчиков…» — с горькой иронией вспомнилось вдруг Мурыгину что-то давнее, читанное чуть ли не в детстве.
— Про исчезнувший посёлок есть что-нибудь? — спросил он.
Подросток недоверчиво уставился на Сергея Арсентьевича.
— Дачный посёлок! — нетерпеливо пояснил тот. — «Орошенец»!
Подросток и вовсе опешил.
— Ты газеты продаёшь или милостыню просишь? — проскрежетал Мурыгин. — Не знаешь, чем торгуешь? Хоть бы заголовки прочёл!..
Мальчонка, ошалело помигивая, секунды три смотрел на невменяемого дяденьку, потом поспешил отойти от греха подальше, сменить объект.
— Купите газетку, тётенька… Купити-и…
Гневно фыркнув, Мурыгин извлёк сотик. Нашёл номер Костика, злобно усмехнулся. Вот ведь тоже клоун! Пять лет за квартиру не плачено, а на мобилу деньги нашлись. Правда, сам никому не звонит, экономит… А может, подарил кто. Из старых, ещё не спившихся друзей.
— Слушай, Костик… Как ты смотришь на то, чтобы взять да и смотаться на природу?
— А я уже на ней, — с достоинством ответил Стоеростин.
— В посёлке?!
— Ну, не совсем в посёлке… Скажем так: у овражка…
— А! Ну я тогда сразу на автобус…
Автотранспорта у штакетника поприбавилось. Полиция на сей раз отсутствовала, зато сияла красными крестами молочная «газелька» неотложки. Двое в белых халатах вели к ней под руки благообразного, прилично одетого мужчину. Ведомый заметно припадал на правую ногу и силился улыбнуться. Брючина от бедра до колена была измазана старой садовой побелкой.
На пути троицы мельтешила девчушка с диктофоном.
— Ну а что же вы хотите?.. — мужественно превозмогая боль, вещал пострадавший. — Спонтанный выброс… свидетельствует, что мы… о-ох… имеем дело со сгустком негативной энергетики…
Мурыгин задержался, пропуская процессию. «Спонтанный выброс». Ну-ну…
Костика он нашёл по эту сторону овражка сидящим на старом, туго набитом рюкзаке. Хотел спросить, что сие значит, но не успел.
— Самое интересное пропустил, — сказал Костик. — Экстрасенсы нагрянули. Главный их взял рамку, попёрся уровень эм-поля проверять… Ка-ак ему наподдаст! Мы-то в прошлый раз на землю падали, а он, не поверишь, прямо в яблоню вписался…
— Это не его там в «скорую» грузят?
— Его, наверное… Гошку видел?
Сергей Арсентьевич насупился и, как бы не расслышав вопроса, принялся высматривать что-то среди плодовых деревьев. Костик сочувственно взглянул на друга снизу вверх.