- Заткнись, - грубо оборвал его Квентин. – Джен не будет этого делать!
- Почему ты решаешь за нее?! – вскипел Йен.
- Потому что пока она моя… - Квентин осекся. – Потому что это правильно.
Джен в отчаянии посмотрела на отца. Почему он молчит, не вмешивается? Ведь Йен прав, глупо уходить, когда они уже у цели и есть шанс, реальный шанс завершить этот кошмар.
- Папа, скажи ему!
Хавсан обнял ее, прижал к себе.
- Дочка, - слова давались ему с трудом, - ты не должна это делать. Поверь мне, ни одна империя не стоит твоего счастья. Мы думали, что потребуется всего пара капель твоей крови. Но … мы ошиблись.
- Все равно это когда-нибудь случиться, - пробормотала она отцу в плечо.
- Ты выйдешь замуж и сделаешь это не по принуждению, с тем, кого по-настоящему полюбишь. Это очень важно. Так было у нас с твоей мамой.
- Но ведь может случиться так, - тихонько всхлипнула Джен, - что тот, кого я полюблю, не ответит мне взаимностью. Так тоже часто бывает.
Хавсан поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза. Наверное, он прочитал все, что творилось в душе дочери, потому что нежно поцеловал ее в лоб и прошептал:
- Я тебя очень люблю.
- Я тебя тоже люблю.
Хавсан отпустил Джен и подошел к Квентину, похлопал его по плечу.
- Позаботься о ней.
- Но… - растеряно пробормотал Йен.
- Так надо, - ответил Хавсан. – Пойдем, надо подготовиться к бою.
Он увел Йена. Тот шел неохотно, постоянно оборачиваясь, не веря в то, что происходит. Закрылись тяжелые двери, оставив Джен и Квентина одних в пустом зале. Повисла тишина. Джен не решалась взглянуть на Квентина.
- Не правильно все это, - глухо проговорил он.
Джен сгорала от стыда. Окажись на месте Квентина Йен, было бы куда как проще. Она бы просто сделала то, что должна, спасла Фалихат и даже, возможно, гордилась собой. А сейчас все мысли о благородстве и самопожертвовании вдруг улетучились, их заменило невыносимое, щемящее чувство, будто Джен силой выдирает у судьбы кусочек незаслуженного счастья, которое ей совсем не предназначалось. Действительно, не правильно все это.
- Если не хочешь, пусть это сделает Йен, - пробормотала она.
Квентин покачал головой.
- Я уж как-нибудь выдержу эти нечеловеческие страдания, - зло съязвил он и тут же пожалел об этом. - Прости. Хавсан прав, Йен не сможет тебя вытащить отсюда. – Рабовладелец замешкался. – Но если ты хочешь, чтобы он…
- Нет! – поспешно оборвала его Джен. – Нет, ведь … это ради дела.
- Хорошо, - задумчиво одобрил Квентин. Он медленно приблизился к Джен, обнял ее за талию, притянул к себе и прошептал в ухо: - Я бы все равно не позволил ему к тебе прикоснуться.
Джен закрыла глаза, вдохнула, а выдохнуть забыла. И в животе вдруг что-то защекотало, словно там поселились мотыльки и сейчас разом решили взлететь.
- Почему?
- Темные маги, знаешь ли, страшные собственники.
Джен отпрянула от Квентина, заглянула ему в лицо.
- Ты же сказал, что темные маги не придают значения таким вещам, - подозрительно сказала она.
- Нуу, - протянул Квентин, разглядывая потолок, - я несколько преувеличил.
Джен так и вспыхнула.
- Квентин Торнштольдт, ты самый большой обманщик, какого я встречала в жизни!
Квентин посмотрел на нее, улыбнулся своей самой умопомрачительной улыбкой, обнял крепче. И Джен тут же забыла на него сердиться, а подумала, что прямо сейчас произойдет нечто решающее, то, что перевернет всю ее жизнь.
- Это ты настоящих обманщиков не видела, - прошептал Квентин и поцеловал ее в губы.
Джен хотела было еще подумать, что вот оно и случилось, то самое важное. Но все мысли до единой мгновенно выветрились из головы, и Джен не стала их останавливать.
*
В холодном мрачном подземелье Джен отдавалась любимому мужчине в первый и последний раз в своей жизни. Ледяной камень был мягче пуховой перины, шум битвы за закрытыми дверями звучал романтической музыкой, а нарастающие вибрации ключа, которые передавались стенам крепости, казались естественным продолжением движений двух тел, сливающихся в единое целое.
Джен знала, что они умрут. Когда ключ разрушится, высвободится столько энергии, что вся крепость взлетит на воздух. И потому отдавалась Квентину с неистовой страстью, желая впитать его в себя всего целиком, без остатка, раствориться в нем и так единым целым отправиться к матери Зернире. Наверное, потом о них сложат легенды и баллады, и даже назовут национальными героями, но Джен было плевать на всю империю и ее жителей, которых они так отчаянно спасали.
Все, что она хотела - это быть с ним. Он - ее жизнь, ее воздух, ее естество, ее бог и хозяин, ее ненаглядный, единственный, умереть в объятьях которого уже счастье. Она и умирала. Медленно и блаженно. Горела от поцелуев, извивалась под нежными пальцами, обжигалась горячим дыханием, дрожала от соприкосновения с его телом. У