– Предварительная программа такова: поздний завтрак, затем выпивка, азартные игры, еще выпивка, позже вечером ужин в «Вырезке» в Venetian, а завершим вечер в ночном клубе.
– Понял, – заверил я его.
– Еще раз спасибо, что согласился на эту работу. У вашей фирмы отличная репутация не только за отличную работу, но и, что еще важнее, за благоразумие.
– Могу я спросить, почему?
– Я не понимаю.
– Почему осторожность? Почему плащ и кинжал? – я хотел знать, потому что в этом не было особого смысла. – Ты сын основателя и генерального директора Stanton-Downey и руководишь венчурным подразделением компании. Полагаю, у тебя может быть множество причин для обеспечения безопасности.
Он кивнул.
– Дело в том, что у меня есть проект, и совет директоров не в восторге от него, так что условие таково: если мне будет угрожать какая-то опасность, то проект не будет одобрен.
– Я не понимаю.
Он улыбнулся почти овечьей улыбкой, убирая волосы с лица.
– Моя сестра, Лейн, она, прямо скажем, черная овца в нашей семье, потому что, ужас из ужасов, она руководит благотворительной организацией, которая строит молодежные общежития и приюты для бездомных.
– Она звучит как чудовище, – поддразнил я его.
Он тихонько захихикал.
– Ну, наконец-то я могу ей помочь, так как в начале этого года все решения по благотворительным пожертвованиям были переданы мне.
– И ты хочешь финансировать строительные проекты своей сестры.
– Да, хочу.
– Это будет полезно для общества, а также станет отличным пиаром для Stanton-Downey, – сказал я, подводя итог тому, что казалось логичным.
– Именно так.
– Но? Должно быть «но».
Его гримаса заставила меня улыбнуться. Было приятно, что с ним легко разговаривать. Многие мои клиенты такими не были.
– Если совет докажет, что я в опасности, то они могут проголосовать за отказ от сделки.
– Как?
– Ну, если бы ты знал мою сестру, ты бы уже знал, почему, но в основном лоты, которые она выставляет на торги, ставят ее в лобовую конкуренцию с членами итальянской мафии в Бристоле.
Я ждал развязки.
– Я не шучу.
Я фыркнул от смеха.
– Нет, правда, – подчеркнул он, хмуро глядя на меня. – Бристоль - не самый безопасный район в Коннектикуте. Далеко не самый, на самом деле.
– Разве штаб-квартира ESPN8 не в Бристоле?
– Это не значит, что там безопасно, – ехидно сказал он.
– Конечно, – нерешительно согласился я. – Но я живу в Чикаго, и могу поспорить, что в Бристоле безопаснее.
– Возможно, но там, где она пытается строить, ей угрожают.
– Почему?
– Ну, если бы ты был преступным элементом, ты бы захотел, чтобы там появились строения, которые могут привлечь значительное присутствие полиции, а также социальных работников и, возможно, СМИ?
– Нет, не хотел бы.
– Видишь?
– Хорошо, но вернемся к тебе, – сказал я, присаживаясь на край кровати.
– Я сказал совету, что собираюсь финансировать проект, как покупку земли, так и строительство здания на ней, и они согласились поддержать меня до тех пор, пока мой выбор не будет угрожать моей жизни. Если же это произойдет, или если им станет известно о каких-либо угрозах, то они немедленно разорвут все связи с проектом, основываясь на том, что не хотят, чтобы я или любой член моей семьи подвергался опасности.
– Потому что сейчас компания - это ты, – сказал я, прочитав это в отчете.
Он медленно кивнул.
– Два года назад твой совет директоров, твои инвесторы и все компании, с которыми ты ведешь дела, были едины во мнении, что ты - будущее компании.
– Да.
– В конце этого года тебя должны назначить генеральным директором.
Он кивнул.
– Ты - маяк надежды на будущее Stanton-Downey.
Он поморщился и издал смешок.
– Ты тоже видел это нелепое интервью в «60 минут»?
Я усмехнулся.
– Нет, я просто прочитал файл.
Он резко выдохнул.
– Итак, на данный момент все в совете знают, что Лейн получала угрозы, но никто не знает, что их получал и я. Этот факт держится в строжайшем секрете.
– Потому что если они узнают, проект будет отложен.
– Да. Они не могут меня потерять. Я - новое лицо компании, лицо будущего.
– Понятно, – сказал я, обдумывая новую информацию. – Среди тех, кто знает об угрозах в твой адрес, - твой отец, твоя помощница Леа Зейн и человек, который заботится о твоем доме, Эрик Фостер, да?
– Да.
– Чем он не дворецкий или слуга? – спросил я для собственного просвещения.
– Смотритель - более подходящее определение для всего, что делает Эрик.
– Понятно, – сказал я, отбросив эту мысль, потому что не хотел знать, где «похоронены тела». Каким бы благодушным ни казался Бриг Стэнтон, никто не становится богатым, будучи милым парнем. – Еще один вопрос, если ты не возражаешь.
– Конечно, – сказал он, жестом показывая, чтобы я продолжал.
– Почему угрозы твоей сестре не учитываются в условиях совета как угроза твоей семье?
– Ты имеешь в виду, почему проект еще не сорван?
– Да, именно это я и имею в виду.
– В колледже она узнала обо всех ужасах, которые творил Stanton-Downey под руководством Эстона Трэверса.
– Ты говоришь о многочисленных экологических нарушениях.
Он кивнул.
– Да, – торжественно сказал он.
– Но Трэверс был уволен, и твой отец снова занял пост генерального директора, – напомнил я ему. – Компания очистила свалки и все другие места, о которых сообщалось, и выплатила финансовую компенсацию за нарушения. Это попало в новости.
– Да, это так.
– И ты сам занял непревзойденную позицию в отношении «зеленой» энергии.
– Но это было после того, как моя сестра годами враждовала с Трэверсом, и поэтому сейчас она все еще черная овца. Это привело к ужасным публикациям в прессе, мучительным запускам продуктов и большему количеству разваленных благотворительных мероприятий, чем ты можешь себе представить. Это был ужас за ужасом между Трэверсом и Лейн.
– Значит, твоя сестра лишила себя наследства?
– Так и было, – грустно пояснил он, тоже присаживаясь на край моей кровати. – Не то чтобы это было трудно, поскольку ее пренебрежительное отношение к компании было громким и публичным.
– Многие репортеры были готовы слушать ее и работать с ней.
– Именно, – сказал он, глубоко вздохнув. – И когда моя сестра не остановилась, не захотела остановиться, мой отец ударил по ней единственным известным ему способом.
– Он аннулировал ее трастовый фонд, когда лишил ее наследства?
– Да.
– И ваша мать позволила это?
Казалось, у нас с Лейн было несколько общих тем.
– Моя мать погибла в результате несчастного случая на лыжах, когда мне было десять лет. Маргарет Стэнтон, Маффи, как называет ее мой отец и все остальные, - вторая жена моего отца.
– О, мне так жаль, – искренне сказал я, хотя мне совершенно не с чем было сравнить его потерю. Моя собственная семья - отец, мать, два брата - по крайней мере, была еще жива, хотя им было все равно, жив ли я.
– Спасибо, – мягко сказал он. – Приятно, что тебе не все равно, что я потерял мать. Она была особенной. Мне до сих пор ее не хватает, хотя Маффи всегда была очень добра ко всем нам. Она очень старается, чтобы мой отец поговорил с Лейн, а я стараюсь, чтобы Лейн поговорил с ним, но они практически один и тот же человек, оба упрямые и несгибаемые.
– Но теперь у твоей сестры есть ты, чтобы помочь ей.
– Да, у нее есть.
– И я готов поспорить, что она с удовольствием утрет нос твоему отцу этим.
– Я оговорил в контракте, что она не сможет.
Это было неожиданно.
– Ты прописал, что твоя сестра не может насмехаться над твоим отцом?
– Да, я это сделал, – сказал он мне абсолютно спокойно.
Я изучал его лицо в поисках следов улыбки.
– Ты не шутишь, – сказал я, пораженный. – Ты включил в свой контракт с ней пункт «ни-ни».
Он усмехнулся.
– Он написан не совсем так, но ты прав.
– Что ж, надеюсь, все у тебя получится.
– Спасибо, – сказал он, все еще изучая меня.
– У тебя есть еще вопрос?
– Если это не слишком назойливо.
– Конечно, нет.
Он прочистил горло, как будто ему было неловко.
– Я хотел спросить, почему ты уехал из Калифорнии?
Должно быть, выражение моего лица было каким-то особенным, потому что он поспешно продолжил:
– Прости, я прочитал это в файле, который прислал мистер Колтер перед тем, как нанять тебя, - ты учился в школе в Калифорнии, получил степень по уголовному праву, переехал в Чикаго, чтобы стать копом, - основная информация.
Было очевидно, что обычно мужчине не приходилось задавать вопросы, люди сами все рассказывали. Еще одно преимущество наличия денег - все хотели, чтобы он ими интересовался.