– Тебе интересно, что заставило меня покинуть Калифорнию и переехать на Средний Запад?
– Да. У тебя, должно быть, там так много знакомых, много друзей, которые решили остаться в Калифорнии после окончания университета.
Это была правда. Большинство друзей, которых я завел в колледже, все еще были там. Зачем мне уезжать, чтобы начать все сначала?
Все было просто, если бы я мог сказать правду, но только Джаред знал, что я сам себя обеспечивал в колледже, работая на трех работах на первом курсе, а затем став, по сути, прославленной нянькой для сына магната недвижимости Роберта Клейтона в течение трех оставшихся лет. На самом деле это была одна из главных причин, по которой Джаред нанял меня в Torus. Он выведал секрет, который я никогда не хотел и не мог рассказать.
В первый год моей жизни в Беркли, в общежитии, даже если я жил с тремя другими парнями, моя арендная плата все равно превышала тысячу долларов в месяц. Финансовой помощи для меня не было, академические стипендии помогали, но не очень много, а между различными подработками и работой в любое время дня и ночи я не успевал учиться. Нужно было что-то делать.
Однажды вечером я отправился на вечеринку с одним из моих соседей по комнате, потому что он собирался сделать банк на активах, которые дала ему генетика. Это казалось простым выбором, и я решил, что тоже так поступлю. Я был геем, а мужчины, искавшие себе спутника на этот год, все были геями или би. Разве это может быть сложным соглашением? Комната и питание в обмен на секс. Это были богатые мужчины, которые не хотели нанимать эскорт каждый раз, когда оказывались в городе. Такое негласное соглашение устраивало их больше. Это был просто бизнес.
Мужчина, который присоединился ко мне на террасе, пока я стоял и любовался видом на залив, был красив и обаятелен, и после того, как мы немного поговорили, он пригласил меня на ужин. Я согласился, и он был удивлен, когда я предложил угостить его. Я сказал ему, что, судя по его костюму, я ему нужен. Оказалось, что я ошибался: да, он был плохо одет, но только потому, что не разбирался в моде, и был уверен, что я смогу ему помочь. Оказалось, что он пришел на вечеринку не потому, что был геем и хотел стать «сахарным папочкой», а потому, что искал кого-то со вкусом и ухоженного, кого он мог бы включить в свою платежную ведомость в другом качестве.
Двадцатипятилетнему Пирсу Клейтону, его сыну, избалованному, богатому и титулованному, требовался опекун, который помог бы ему избавиться от образа плейбоя и превратиться в способного, респектабельного взрослого человека, готового возглавить бизнес своего отца в Сан-Франциско. Если бы я согласился переехать к Пирсу и стать его наставником, мне бы хорошо заплатили. Его отец не доверял никому из окружения сына, чтобы загнать его в угол, поскольку все его друзья и доверенные лица были, по его словам, развратными подхалимами, озабоченными только своими собственными интересами.
– Вы думаете, у него нет настоящих друзей? – спросил я, изучая мужчину. – Это многое о нем говорит, да?
Он кивнул.
– У богатых людей очень мало настоящих друзей. У каждого есть своя выгода.
– Это ужасно тоскливо.
– Возможно, – задумчиво ответил он, улыбаясь мне. – Но это правда.
– У вас есть друзья? – спросил я, желая узнать, что он думает о себе.
– Несколько, которые были доверенными лицами на протяжении многих лет. Новым доверять сложнее, а после развода женщины, которые появляются в моей жизни, вызывают еще больше подозрений.
– Это тяжелый способ жить.
– Это безопасный способ жить.
Я молчал, потягивая вино и смакуя ужин, который мы с ним ели в ресторане, где даже домашний салат был мне не по карману.
Он наклонился вперед, устремив на меня тяжелый взгляд.
– Вот почему я хочу платить тебе, Крой. Потому что если я плачу тебе и знаю, что тебе нужны деньги, чтобы жить, то предполагается доверие, поскольку ты будешь работать на меня.
– Конечно.
– Мне нужно, чтобы моего сына направили в нужное русло.
– Вы хотите, чтобы кто-то шпионил за ним.
– Нет, – заверил он меня. – Мне нужно гораздо больше, чем просто шпион. Мне нужно, чтобы он видел тебя, слышал тебя и слушал тебя. Я хочу, чтобы кто-то был его тенью, кто-то, кто будет следить за тем, чтобы его выбор был правильным, пока он не научится делать его сам.
– Вы же не хотите, чтобы он вас смущал.
– Я не хочу, чтобы он поставил под угрозу мои деловые интересы.
– Тогда зачем было ставить его во главу компании?
– Потому что он мой сын.
– У вас нет других сыновей?
– Дочери.
Я с отвращением усмехнулся. Возложить ответственность за свое наследие на ребенка мужского пола? Что это за средневековое мышление?
– И вы не хотите, чтобы они контролировали ваш бизнес, потому что они могут выйти замуж и отдать все, что вы нажили?
Он покачал головой.
– Ты неправильно понял. Обе мои дочери возглавляют свои собственные подразделения моей компании. Мне просто нужно, чтобы Пирс наверстал упущенное.
Я прочистил горло, потому что это было хорошо. Мне нравилось, когда я ошибался в людях, а потом меня поправляли. Сюрприз был в новинку.
– Вы сказали, что хотите, чтобы он сделал правильный выбор. Какой именно? Не о бизнесе, потому что у меня не будет доступа к нему.
– Личный выбор, – произнес он, его голос был темным и глубоким. У меня сложилось впечатление, что до сих пор решения Пирса были плохими.
– Ему нужна нянька.
– Ему нужна направляющая рука.
Поскольку мне потребовалось не более двадцати минут, чтобы понять, что торговать своей внешностью и телом я не смогу, его предложение стало для меня идеальным компромиссом - мне заплатят за мое время и я не отдам ничего от себя в процессе.
Когда мой контракт с Клейтонами был выполнен, а Пирс стал респектабельным и ответственным взрослым, я покинул Золотой штат и отправился в Чикаго, намереваясь стать полицейским, чтобы начать новую жизнь с дипломом по уголовному праву. Мне нужно было найти себя, того, кто скрывается под фасадом, чтобы понять, можно ли отбросить привилегированное детство и три года притворства тем, кем я не являлся, чтобы обнаружить что-то, кого-то настоящего.
Мечта, однако, оказалась недолгой. Я уволился, когда цена стала слишком высока, когда нарушение закона под предлогом обеспечения справедливости — то, в чем я пытался убедить себя, руководствуясь самыми этическими соображениями, — означало потерю моей честности и самоуважения. Это был скользкий путь к тотальной коррупции, и я не хотел его проходить.
Через две недели я уже подумывал о переезде в другой город, когда получил письмо от Джареда Колтера. Компании Torus Intercession нужны были люди, надежные люди, люди с моим опытом и навыками, и это стало началом моей новой жизни.
Постепенно я осознал, что Бриг Стэнтон смотрит на меня с некоторой неуверенностью. Я совершил путешествие по дорожке памяти, не найдя объяснений.
– Извини, – быстро сказал я. – Я думаю, что Калифорния - это скорее образ жизни, чем штат. У меня нет чувства Западного побережья. Я слишком негибкий.
– Правда?
Я кивнул, пожимая плечами, стараясь сохранить легкий тон нашего разговора. Это была ложь, которую я часто говорил, наряду с более обыденными, например о том, сколько мне лет. Они вырывались наружу, эти неправды, и, честно говоря, я даже не был уверен, почему. Бранну я сказал, что мне двадцать восемь, Нэшу - что тридцать, а Локрину - что тридцать пять. Это было произвольно и глупо, но когда от меня требовали хоть какой-то правды... я уклонялся. Уклонение было моей обычной реакцией на то, что меня пытаются заставить говорить о чем-то личном. Джаред часто ловил меня на этом, и когда он вызывал меня, я садился перед ним и пытался придумать ответ, который бы он принял, не зная, как лучше поступить. Я никогда не давал спонтанного, прямолинейного ответа на что-либо.
– Крой?
– Я думаю, – начал я, понимая, что мои мысли снова блуждают, и пытаясь поддержать легкий разговор, – Чикаго - отличное место, чтобы взять собаку или порцию мяса, выпить пива и просто слиться с толпой.
Улыбка, которую я получил в ответ на этот ответ, была приятной.
– Я просто размышлял об этом, – приветливо ответил он. – Это единственная деталь, которой нет в твоем досье.
Я прищурился.
– Ты думаешь, может быть, я - раздолбай, бросаюсь от одного дела к другому, не думая и не планируя?
– О Боже, нет, – быстро заверил он меня. – Я восхищаюсь твоей способностью бросить осторожность на ветер и покинуть место, целую цепочку семьи и друзей.