— Наоборот, именно в этом. — Мэтт двинулся за нею через лес к дому, не переставая улыбаться. Он успел заметить, как она вся вспыхнула от радости, когда повернулась на его голос. — Да мне и не надо было следить за тобой. Я знал, что ты приедешь сюда, потому что, как и ты, сразу подумал об этом месте.
Мэтт проследовал за Эмили в дом, потом в ее спальню. Он прислонился к двери и смотрел, как она роется в сумке в поисках одежды. Ему нравилось, что Эмили могла за десять минут собрать вещи на пару дней, и ей для этого не нужен десяток чемоданов. Все женщины, с которыми у него были свидания, уделяли одежде много внимания. Так повелось еще с того времени, когда он был в старших классах средней школы. У него иногда даже возникал вопрос, что же в нем самом привлекало таких женщин. Если говорить честно, большое количество багажа всегда раздражало его.
— Если ты приехал сюда только для того, чтобы пытаться заманить меня в постель, то можешь убираться прямо сейчас, — заявила Эмили, стоя спиной к Мэтту.
— Я хочу, чтобы мы были друзьями. И чтобы наша дружба продолжалась, когда я покину Мичиган.
Почему он чувствовал ужасную пустоту в душе каждый раз, когда вспоминал о возвращении в Калифорнию?
Она повернулась к нему, всматриваясь в его глаза.
— Так ты не собираешься заманить меня в постель?
— Хочу ли я тебя, Эм? Да, очень. Но если дружба — это все, что ты можешь дать мне сейчас, то мне будет достаточно и дружбы. — Он сделал шаг к Эмили, но остался на довольно большом расстоянии от нее. Ему хотелось, чтобы она сбросила покрывало, и он увидел бы кольцо в ее соске. Весь путь сюда он думал об этом кольце. — Позволь мне остаться, Эм.
— Ты обещаешь, что не будешь пытаться заставить меня лечь с тобой в кровать?
— Обещаю.
Эмили долго молча смотрела на него, потом сказала:
— Нам нужно много чего купить. Придется поехать в город.
Она позволила ему остаться. Медленная самодовольная улыбка Мэтта означала, что теперь уж Эмили не сможет долго сопротивляться ему.
Просто она этого еще не понимает.
Мэтт шел рядом с Эмили по залу местного торгового центра. Здесь время будто вернулось вспять. Этот магазин был типичным семейным предприятием, в котором мало что изменилось за последнее десятилетие. Хотя выбор товаров был удивительно широк для провинциального магазина.
Мэтт даже не предполагал, что ему будет так приятно снова окунуться в атмосферу времен своей юности.
— Мы должны взять хлопья для завтрака, — сказала Эмили, подхватывая коробку с полки.
Мэтт взял коробку и стал изучать состав.
— Ты знаешь, сколько здесь сахара?
— Это как раз и хорошо. Как еще я смогу просыпаться в четыре часа утра?
Она взяла пакет замороженного полуфабриката для печенья и тоже бросила его в тележку.
— Ты хочешь сказать, что женщины на самом деле едят такие вещи? А я думал, будто все, чем вы питаетесь, это салат и соя.
Эмили пожала плечами.
— У меня большие бедра, и никакая диета в мире не изменит их. Поэтому я могу есть в свое удовольствие.
— Эмили, ты знаешь, что я нахожу наиболее привлекательным в тебе? То, что у тебя такие бедра. У тебя есть мясо на костях. — Со странным выражением в глазах он добавил: — Это комплимент.
— Я так и подумала, но не была уверена.
Эмили действительно не имеет ни малейшего представления, насколько она привлекательна и как трудно ему стоять на расстоянии вытянутой руки и не прикасаться к ней, не раздевать ее глазами. Действуй медленно, напомнил он себе.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но мне надоело встречаться с женщинами, которые выглядят так, будто любой ветерок может свалить их с ног, и которые после обеда извиняются и уходят в дамскую комнату, чтобы избавиться от съеденной пищи.
Эмили недоверчиво взглянула на Мэтта, но ничего не сказала.
— Я приглашал женщин в рестораны пятизвездочных отелей, где за обед легко можно оставить три или четыре сотни. И вдвое больше, если дама захочет шампанского. Должна же быть причина, почему женщины мчатся проветриться после каждого блюда. Я когда-то встречался с фотомоделью и поэтому все это знаю.
Эмили сделала гримасу.
— Ты находишь себе интересных подруг, Конвей.
— Никого я себе не нахожу. Они сами цепляются за меня.
Эмили взяла с полки батон пшеничного хлеба.
— Люди уважают тебя. Они хотят быть рядом с тобой.
— Они уважают того, за кого они принимают меня. А вдруг они не захотят общаться со мной, если я позволю им увидеть меня таким, каков я в действительности?
Медленная улыбка осветила лицо Эмили.