– Есть еще Забава, – деликатно намекнуло зеркало.
– Есть еще дуб во дворе, – отмахнулся Кощей. – Толку столько же. Как рот разинет, мухи дохнут.
– Дуб не говорит, – поправило зеркало.
– Как Забаву услышит, заговорит, – заверил Кощей. – Начнет орать: «Смолкни!»
Он задумался.
– Есть у нас приличные царевны? Да вот хотя бы у Святослава! – Кощей оживленно приподнялся на диване.
– Замужем, – отрезало зеркало.
– У Стародуба?
– Тебе не подойдут, – со знанием дела отозвалось зеркало. – Сидят себе в тереме, ни бе ни ме.
– Хорошо! – Кощей начал злиться. – Пройдемся по боярам, купчихам и крестьянкам.
– Тебе с ними за границу отбывать, – напомнило зеркало.
– Обучим, – оптимистично решил Кощей.
– Удачи, – сдержанно кивнула дама. – Я так понимаю, ты собрался просмотреть все девятьсот тысяч лиц женского пола от шестнадцати до двадцати семи лет? Пусть даже по пять секунд на каждую, это будет…
– 75 000 минут, или 1250 часов, или 52 с лишним дня, – вздохнул Кощей.
– Устраивает? – высокомерно осведомилось зеркало.
– Не особо, – признался Кощей и тут же, окрыленный новой идеей, вскочил на ноги. – Но я же, замечу, тоже не лаптем по ушам бит!
И он умчался с поразительной для его возраста скоростью.
Ворвавшись в подвал, он быстро проговорил заклинание, и массивная дверь в злодейскую лабораторию гостеприимно распахнулась. Кощей осторожно прошел между столами, заставленными массой склянок и трубок, хитро сплетенных между собой, мимо огромных дубовых ящиков и бездонных бочек, в которых чавкало и булькало, на ходу буркнув одной из них «вечером покормлю». Наконец он пробрался к стоявшему в глубине комнаты секретеру и откинул крышку.
– Вот! – победно воскликнул Кощей, вскидывая руку с зажатым в кулаке кольцом. – Знал же, где-то здесь оно!
Между тем у Женьки Володиной день тоже не задался. С утра сломался каблук и идти на работу пришлось в кроссовках. Это вызвало нарекания со стороны замдиректора, имевшего пунктик на дресс-коде. Затем никто не смог найти пачку документов, сданных на проверку аудиторам, и обвинили ее. В результате последнего происшествия Женьку уволили одним днем, и на бульваре в одиннадцать часов утра сидела и рыдала безработная бухгалтерша с трехмесячным стажем работы и без перспектив трудоустройства в условиях мирового кризиса.
Какой-то сердобольный мужичок сунулся было спросить, в чем дело, но был однозначно и грубо послан и спешно ретировался. После чего позвонил Женькин парень и заявил, что между ними все кончено, так как ему в его восемнадцать лет встречаться с двадцатилетней дамой уже как-то неловко. Мама не поймет. Мобильник после такого разговора едва не полетел в урну, а Женька зарыдала еще пуще.
Наконец, гордо вскинув голову, девушка совладала со слезами, прикинула, когда же родители вернутся из круиза и успеет ли она к тому времени наладить свои дела. Времени оставалось целых три недели, и это радовало.
Оглядев себя в зеркальце и придя к выводу, что после такого потока слез выглядит ужасно, Женька отправилась к метро. Спускаясь по ступенькам вниз, она погрузилась в печальные мысли и лишь через пару минут сообразила, что обычно вокруг более шумно и суетятся люди. Знакомый вестибюль так и не появился, а сама лестница, освещенная масляными светильниками, выглядит как вход в подземелье.
– Что за черт? Кино снимают? – пробормотала Женька и развернулась, стремясь поскорее выйти из декораций.
Но в десяти шагах позади оказалась толстая дверь, запертая на засов с висячим замком. С надеждой, что просто случайно свернула в подсобное помещение, пришлось расстаться. Ощупав стену, Женька обнаружила, что та действительно каменная, холодная и почему-то мокрая.
– Мамочка, – пробормотала девушка.
Вторая стена на проверку оказалась столь же прочной и мокрой.
– Где я? – едва не плача вопросила Женька в пространство. – Люди! Кто-нибудь! Спасите!
Мысли о собственном сумасшествии ей в голову не пришли. Закралась, правда, одна мыслишка, что это все сон летним днем на лавочке. Женька сильно ущипнула себя за запястье, тут же образовался синяк, и больше никаких изменений не последовало.
– Да где же я? – в панике бормотала девушка.
Она со злостью швырнула сумку на пол. В голове мелькнула страшная догадка, что ее опоили, вследствие чего наступила амнезия, и похитили. Однако оставленная сумка в эту теорию не вписывалась, да и надпись на двери, выполненная в старорусском стиле, тоже.
В конце концов Женька взяла себя в руки, утерла глаза, размазав остатки косметики, высморкалась в салфетку и, готовясь к худшему, отправилась дальше по таинственному коридору, в глубине души надеясь, что рано или поздно он выведет ее в вестибюль станции «Трубная».