А я даже не знаю, как определять пульс или дыхание у младенцев Люта. Осторожно погладила малыша по спинке и что-то ощутила. Нет, он не шевельнулся и не открыл глазки. Но вдруг от него по моей руке прошлось легкое и нежное тепло. Как отклик. Или ласковое: мама, не волнуйся, я еще с тобой.
Живой! Маленький мой, солнышко!
Я покосилась на спящую Ма. При ней я не могу ничего сделать.
Тихо-тихо прикрыв дверцы шкафа, я вернулась в кровать. И только после этого позвала служанку.
— Ма!
Она встрепенулась и обрадованно бросилась к кровати.
— Анасарана! Вы очнулись! Я так рада!
— Ма, что случилось?
— Ой, вы упали без сил, анасар принес вас в комнату. Позвал доктора, он проверил, сказал, что у вас на исходе энергия и сильное истощение. Как смогли, напоили вас живительным бульоном и лечебным отваром. Доктор оставил вам амулет, чтобы вернулись силы, и ушел. Как вы сейчас, анасарана? Есть хотите? Я мигом, принесу всё, что пожелаете!
— А можно мне еще того бульона и отвара? — мигом сориентировалась я. — И свежего молока. И… — Я задумалась. На мясо меня уже так зверски не тянуло, но есть хотелось страшно. — Что-нибудь поесть. Не важно, что.
Когда она всё принесла, я попросила оставить меня одну. Заперла дверь на ключ, оставила его в замке на случай, если снаружи кое-кто решит воспользоваться своим, и кинулась к «колыбели» сына.
Аккуратно перенесла насекомыша на кровать, порылась в подушках и нашла тот самый амулет для восстановления сил — светящийся синий камешек, похожий на декоративный. Камень перекочевал под пузико малыша. Так, теперь кормить. Молоко, отвар и бульон Ма принесла в высоких стаканах. Эх, не додумалась попросить блюдца. Хотя… я быстро освободила тарелку с кашей, слопав ее так, будто не ела… ха… два с половиной месяца, протерла ее первой попавшейся одежкой из шкафа и налила в нее сначала молоко. Подсунула тарелку лютёнку под мордочку.
— Ну же, малыш. Надо кушать. Ты тоже без сил, а тебе еще расти… жить… защищаться… знаешь, сколько в особняке людей?
Ой, что я несу? Зачем заранее пугать ребенка, пока он еще мал и болен?
Он уже в курсе, что придется бороться за жизнь, напомнила я себе. Он был вынужден защищаться еще в утробе матери.
Я осторожно окунула ротик насекомчика в молоко, стараясь, чтобы не попало в крохотные ноздри. Никакой реакции.
Хорошо, у нас есть еще варианты. Молоко вернулось в стакан, а место в тарелке занял мясной бульон. Ты же, вроде, обожаешь мясо? Давай, пробуй.
И вот тут появилась реакция. Ноздри зашевелились, втягивая мясной аромат. Голова слегка приподнялась и вслепую ткнулась в питательную жидкость. Послышался звук торопливого и жадного лакания, подсказывая, что язык у Лютов имеется. Немного поев и успокоив маму, ребенок свернулся кошачьим клубочком и затих.
А я выдохнула. Если едим, значит, жить будем. Проверив рукой, под малышом ли исцеляющий амулет, я легла рядом с сыном.
Пока они думают, что я выбросила дитя Твари в лес, никто не станет искать его в моей комнате.
Если я снова начну запираться и зацеплять дверь веревкой, не вызовет ли это подозрения?
Ха, а мы постараемся, чтобы не вызвали.
И я решила завести нужный мне разговор в тот же день. И вышла на ужин в столовую, хотя еще была слаба.
— Зачем ты встала? — угрюмо поинтересовался Ле Ён, полосуя в тарелке котлету с гарниром.
Что-то дорогой муж не в духе.
— Лучше скажи, — спокойно отозвалась я. — Поймали ли того убийцу?
— Убийцу? — переспросил Ле Ён, поднимая на меня удивленные глаза.
Так он не в курсе?!
— А ты думаешь, мы с малышом просто так спрятались в защитную сферу? Или ты не заметил торчащий из нее нож?
Он нахмурился.
— Да что вы тут вообще делали два с половиной месяца? — в сердцах крикнула я. — Просто ждали, когда можно будет выбросить нежеланное дитя в лес?
И тут же осеклась, понимая, что эмоционально чуть не выдала себя с головой.
— Меня пытались убить, — более спокойным голосом пояснила я. — Причем, дважды. Точнее, дитя Люта, но разницы на тот момент не было. Я могла умереть. А ты этого даже не заметил. Или твоему королю всё равно, если анасар Ле Ён овдовеет, на право собственности это тоже не повлияет, как выкидыш? Ну, конечно, ты же пытался, что с тебя взять. А тут так вышло, судьба подсуетилась. Может, тебе вообще теперь жена не нужна, и можно закрыть глаза на ее убийство?
С каждым словом мой тон повышался, пока под конец опять не сорвался на крик. Меня трясло. Ле Ёна, похоже, тоже. Меня — от негодования. Он злился.