Надеюсь, мне удалось его обмануть.
А еще мне не давала покоя фраза мужа.
«Куда именно ты унесла Люта?»
Словно он уже проверил несколько мест и хотел сузить круг поиска.
Ле Ён реально ищет малыша?
Глава одиннадцатая. Ты разумный!
Проблема с лотком решилась сама собой.
Вернее, он вообще не понадобился.
Обнаружилось это на следующее утро, после завтрака. Слопав котлетку, Лютик засуетился у окна, поглядывая то на меня, то на дворик.
— Хочешь гулять?
Я с сомнением посмотрела за окно. Вроде никого нет.
— Хе! — попросился ребенок, и была в этом «Хе!» та самая интонация, услышав которую, я согласилась:
— Разрешаю. Только быстро и так, чтобы тебя не заметили.
Стекло тут же исчезло, а обрадованный насекомыш мгновенно очутился среди кустов. А дальше я наблюдала картину, знакомую любому владельцу кошек: раскапывание ямки, застывшая поза с устремленным вдаль задумчивым взглядом и торопливое «шурх-шурх» четырьмя задними лапками, скрывающее следы «преступления».
В комнату Лютик вернулся с довольной мордашкой.
— Ну, ты даешь! — совершенно обалдела я. — И как додумался?
Ну, ты даешь, — ответили мне хитрые глазки. Я придумал, как спасти нас от убийцы, еще даже не родившись. А тут какие-то естественные потребности.
Растить тайного ребенка стало куда легче, но теперь я присматривалась к нему с подозрением. Подмечая все странности поведения. Те самые странности, которые указали бы на то, в чем я успела засомневаться и приписать воспаленному воображению обуреваемой гормонами беременной женщины.
На разумность дитя Твари.
Лютик явно понимал всё, что я ему говорила. И, что не могло не радовать, слушался.
Он познавал и учился использовать мир вокруг себя со скоростью, немыслимой для человека. А принимать трудные, но правильные решения, оценивая ситуацию, которую мама даже заметить не успела, лютёнок умел еще в виде зародыша.
Уже через неделю после рождения, с учетом истощения и тяжелой реабилитации, сын Люта вполне мог бы продолжать жить и расти без помощи мамы.
Тогда почему ты со мной не разговариваешь, малыш?
В тот же день, вернувшись из столовой с двумя котлетками для ребенка, я обнаружила его в открытом шкафу. На верхней полочке, где когда-то спрятала лесной пейзаж.
Картина больше не лежала лицевой стороной вниз. Ее прислонили к задней стенке, насколько хватало высоты полотна и полки. А перед ней в глубокой задумчивости сидел на задних лапках Лютик.
— Да, — тихо произнесла я, отвечая на давний вопрос приснившегося зеленоглазого ребенка. — Это там любит гулять папа.
Лютик печально вздохнул, а потом развернулся ко мне мордашкой и выпрыгнул из шкафа.
А я не знала, что и думать. Откуда малыш узнал о картине? Ведь целенаправленно залез, сумев открыть тяжелую для хрупкого тельца дверцу, поднял расправленный на деревянной раме холст вертикально. И что-то там высматривал.
Всё сильнее я задумывалась о том, что дитя, рожденное от неведомого лесного чудовища, не только разумно, но еще и помнит происходившее в те времена, когда он рос в моем теле.
Закрывая дверцу шкафа, я случайно встретилась взглядом со своим отражением.
С травянисто-зелеными глазами.
Моргнула. Глаза по-прежнему оставались зелеными. Преображая вдруг ставшее незнакомым, но куда симпатичнее, чем за всю мою жизнь, лицо.
И когда мои голубовато-серые радужки успели обрести такой насыщенный цвет лета?
В дверь постучали условным стуком. Пришла Ма.
Самое время проверить, насколько я права.
— Лютик! — позвала я, ставя на кровать корзину для пикника, которую попросила у служанки чуть ранее. — Хочешь погулять? Полезай в корзину и сиди тихо-тихо, пока я не разрешу вылезти.
Корзина была не очень большой, и я даже забеспокоилась, что насекомыш в нее не поместится. Но мой ребенок оказался компактнее, чем я могла представить. Сложив свои восемь ножек немыслимым образом, лютёнок заполнил собой «переноску» и затих.
И после этого мне еще кто-нибудь скажет, что Люты — дикие неразумные твари?
Плетеная крышка спрятала малыша от посторонних глаз. А я, наконец, открыла дверь служанке.
— Анасарана, вы просили прибраться? — поклонилась Ма.
— Да-да! — обрадовалась я. — И под кроватью хорошо помой, ладно? А я пока погуляю в саду.
— Приятной прогулки, анасарана.
Я впервые несла Лютика через особняк. Нервничала так, что при первом же звуке чужих шагов была готова броситься обратно в свою комнату. Но там сейчас была Ма, и это придавало уверенности двигаться дальше. В холле встретились слуги, тоже спешащие по каким-то своим делам. Ко мне подкралась тихая паника, но слуги лишь поприветствовали жену анасара и ушли. А я выбралась в сад.