— Понятно. — Грязнов положил бумагу в портфель. — Что-нибудь еще?
В кабинет вошел без стука пожилой чопорный мужчина, при взгляде на которого слово «адвокат» первым приходило в голову. За его спиной на пороге маячил старик с черной папкой.
— Это как понимать, Гордеев? — сказал «чопорный». — Что за тарифы в валюте вы тут устанавливаете?
— Какие тарифы, Николай Палыч? — удивленно протянул Гордеев и едва заметно подмигнул Грязнову.
— Вот этому пожилому человеку вы сказали, что берете за согласие вести его дело пятьсот долларов.
— Вот этому пожилому и явно небогатому человеку? Я что, похож на сумасшедшего? С него и пятьсот рублей взять грех.
— Так что, не было этого? — Николай Павлович оглянулся на старика.
— Конечно. Спросите вот у товарища. Он пришел, как раз когда я объяснял этому пожилому человеку, что не могу взяться за его дело. Я говорил что-нибудь о долларах?
— Только в общих чертах. — Грязнова душил смех.
— Что значит «в общих чертах»? — Николай Павлович смотрел на Грязнова с удивлением.
— Ну, доллары, говорит, бывают разные — канадские, австралийские, сингапурские даже…
— Да что вы их слушаете! — вмешался старый сутяга. — Они между друг дружкой перемигиваются. Спелись!
— Вы за эти слова ответите! — В голосе Гордеева зазвучал металл. — Что значит «спелись»? Это клевета! А клевета — это деяние, предусмотренное Уголовным кодексом. И предусматривающее наказание в виде лишения свободы сроком..
— Да я ничего… — струсил старик.
— Закройте двери с той стороны! — Адвокат грозно приподнялся со стула.
Дверь быстро захлопнулась. Гордеев опустился на место и рассмеялся.
— Что вы, Николай Палыч, этого клиента не знаете? У него даже кличка есть — Скупой Дачник.
— Знаю. Но формально мы не имеем права отказывать ему в консультациях. Он социально незащищенный субъект.
— Согласен. Но никто не возьмется за его дело. Николай Палыч, вы недавно у нас работаете и не знаете. Там прекрасный сын, который жалеет сумасшедшего отца и уступает ему во всем. Он чуть ли не каждую весну и осень возобновляет эту тяжбу. У нас все через это прошли. Я просто придумал свой способ борьбы.
— Ты придумал, молодец, а голова теперь у меня будет болеть. Обратился-то он к тебе.
— А послали его ко мне вы! — парировал Гордеев.
— Не я! Кто-то другой.
— Но из вашего кабинета!
— Не знаю…
Судя по тону чопорного адвоката, Грязнов понял, что Гордееву все-таки придется вести дело скаредного старика. Денис потихоньку поднялся, пожал руку Гордееву и вышел из кабинета.
Грязнов планировал побеседовать со свидетелями нападения на Истомину сегодня же. Заодно и посмотреть на место преступления и на дом, в котором жила телезвезда.
Грязнов вошел во двор дома через арку, в которой был чудовищный сквозняк. Ветер дул навстречу, не давая пешеходу войти, толкал в грудь и холодил тело, находя мельчайшие ходы к нему через щели в одежде.
Наконец Денис оказался внутри квадратного колодца двора. Он осмотрелся, достал из кармана листок с адресами свидетелей. Оба они — мужчина и женщина — жили в этом доме. Фамилия женщины была Новотленова, она жила в квартире номер 123. Денис нашел подъезд, в котором должна была находиться эта квартира, и направился к нему.
Уже взявшись за ручку двери, Грязнов увидел Филю. Тот шел следом за высокой стройной девочкой. Девочка остановилась, что-то сказала Агееву и протянула ему свой рюкзак. Филипп ответил и глубоко засунул руки в карманы штанов. Девочка отпустила петлю рюкзака, и тот упал на асфальт. Она повернулась и пошла в сторону подъезда. Филипп, не вынимая рук из карманов, ногой передвинул рюкзак в лужу, а затем пошел следом за девочкой. Та остановилась, обернулась, Агеев прошел мимо и, открыв дверь в подъезд, остановился, поджидая спутницу. Та вернулась за рюкзаком, достала его из лужи и понесла к дому на вытянутой руке. Проходя мимо Агеева, она нарочно забрызгала его грязной водой с рюкзака. Филипп, ничуть не смутившись, просто закрыл дверь.
«Нелегко ему приходится», — усмехнулся Грязнов и вошел в подъезд.
Квартира 123 встретила его многоголосым кошачьим мяуканьем в ответ на звонок. Дверь открыла женщина лет шестидесяти в темном халате. На голове и на плече у нее сидело по коту. Пушистый хвост одного из них, черного, закрывал женщине половину лица, на манер пиратской повязки. Хвост другого кота, пестрого, который свернулся на ее голове наподобие тюрбана, торчал, как роскошное перо. У ног хозяйки крутились еще три кошки, и в глубине квартиры мелькали несколько пар зеленых хищных глаз.