– Хорошая мысль. Мы могли бы вместе пообедать. Только мне надо по магазинам пройтись. – В другое время даже Персиваль Вэйл мог бы уловить в голосе жены слишком уж подчеркнутую небрежность. Но сейчас его мысли были заняты другим.
– Я вовсе не сожалею о его приезде, дорогая, – озабоченно сказал он, – тем более что мне совершенно не нравится направление, в котором пока ведется расследование.
– Но почему? Суперинтендант, он что, донимает тебя расспросами о завещании?
– Нет. По правде говоря, он этого вопроса вообще не касался. Не понимаю, кстати, почему. Но я решительно против того, чтобы подозревали кого-то из моих работников.
Геро вдруг крепко стиснула под столом ладони и резко бросила:
– Как тебя следует понимать?
– Это совершенно смехотворно со стороны суперинтенданта. В стогу сена, где задушили беднягу Элджернона, я нашел карандаш мистера Эванса. Конечно, он обронил его во время соревнований по борьбе. Но Тивертон по секрету сказал мне, что полиция взяла этот факт на заметку и придает ему серьезное значение. Совершенно напрасно, разумеется. Чтобы мой учитель был связан с таким происшествием! Дикость.
Директор раскипятился не на шутку. Но у его жены сердце ушло в пятки. Ну вот, вот оно и пришло. Какими же идиотами надо быть, чтобы так искушать судьбу. Я всегда говорила: только в момент испытания понимаешь, насколько ты смел. Вот этот момент и пришел. Ну, так и дерзай, докажи свою смелость. Думай, крепко думай! Что будешь делать? Слава богу, удастся переговорить с Майклом еще до того, как этот вонючая ищейка-полицейский снова здесь появится. Впрочем, Майкл и так знает, что делать. Вот именно. Оставь ему решать это дело. А то распсиховалась, как слабонервная школьница.
Но Геро не удалось обсудить с Майклом дальнейшие шаги до тех пор, пока этот разговор утратил смысл. В десять утра в школе появился Армстронг и попросил мистера Эванса уделить ему несколько минут. Майкл прошел в приемную. Суперинтендант встретил его довольно дружелюбно, но теперь он уже не был для Майкла полной загадкой: он почувствовал исходящую от него силу власти и неясную пока угрозу.
– Итак, мистер Эванс, – серьезно заговорил Армстронг, – я должен задать два-три вопроса, которые, боюсь, могут вам не понравиться. Но я уверен, вы отдаете себе отчет в том, что, коль скоро речь идет о тяжком преступлении, интересы правосудия перевешивают любые соображения личного характера.
Майкл вздохнул про себя с облегчением. К человеку, подозреваемому в совершении убийства, так не обращаются.
– Естественно, – кивнул он.
– Мистер Эванс, вы сказали, что, гуляя по роще, вы иногда поглядывали в сторону сенного поля, верно?
– Ну да, по-моему, да – раз или два взглянул.
– Миссис Вэйл случайно не заметили? – Внимание, опасность. Если сомневаешься, говори правду.
– Нет, ведь она забралась в стог, ведь так? А издали внутрь не заглянешь.
– Ясно. И вы готовы поклясться, что лично вы не видели никого, кто шел бы в сторону сенного поля, пока вы оставались в роще?
– Да, только не понимаю, что вам это дает. Повторяю, поле оставалось в пределах моего видения не более нескольких минут в общей сложности.
Армстронг потер подбородок, сдвинул брови и сказал, заметно колеблясь:
– Что ж, очень жаль. Если бы вы чаще или вообще главным образом смотрели в ту сторону… ну, а коли так, то я лишь укрепляюсь в той версии, которую мне совсем не хотелось бы оглашать. – Суперинтендант нерешительно замолчал.
– Слушайте, о чем вы? – Предчувствие того, что он сейчас услышит, заставило его повысить голос.
– Понимаете ли, сэр, хоть и не без труда, но я пришел к выводу, что стоит рискнуть и поделиться с вами кое-какими соображениями. Повторяю, буду только рад, если кто-нибудь докажет мне, что они неверны. Даже мы, полицейские, не получаем такого уж удовольствия, выдвигая обвинение против… надеюсь, вы понимаете, сэр, что все, что я собираюсь сейчас сказать, имеет сугубо конфиденциальный характер.
– Да. Слушаю вас.
– Ну что ж, в таком случае на данный момент наиболее убедительной представляется версия, согласно которой убийство произошло во время обеда и совершала его миссис Вэйл, с молчаливого согласия – или без оного – своего мужа. – Суперинтендант выложил все это так, будто пытался победить собственные сомнения в истинности того, что он говорит. Во взгляде его угадывалось сочувствие, но смотрел он на Майкла прямо и твердо. Тот, не в силах сдержаться, вскочил на ноги. Его переполняли ярость, возмущение, страх и некое самого низкого свойства облегчение.