Секунду-другую Армстронг сосредоточенно изучал носки своих ботинок. Он испытал смутное неудовольствие от того, что Стрейнджуэйс с самого начала захватил инициативу, как не в восторге был и от предложения собрать все факты в одну корзину, ибо пока только он их и добывал. С другой стороны, любитель находился в куда более выгодном положении, если иметь в виду дальнейшие находки. Так что в целом игра явно стоила свеч – лучше всего будет заключить сделку. Исходя из этого, суперинтендант представил Стрейнджуэйсу детальный и исчерпывающий отчет по состоянию дел на данный момент.
– Итак, сэр, вы сами видите, – заключил он, – что, хоть и решили мы держать до времени свои версии при себе, все факты указывают пока в одном направлении.
– Миссис Вэйл и Эванс?
– Да, – кивнул Армстронг, несколько удивленный такой реакцией, – именно так, хотя я и не ожидал, что вы так легко со мной согласитесь.
– Ну почему же? Эванс – один из моих ближайших друзей, но из этого не следует, что я готов закрыть глаза на улики, свидетельствующие против него. Позвольте суммировать все вами сказанное. Убийство было совершено либо кем-то связанным со школой, либо не имеющим к ней никакого отношения. Местоположение всех известных полиции местных бродяг и воришек более или менее установлено, да к тому же не найдено никаких признаков ограбления жертвы. Это, а также полное отсутствие каких-либо возможных мотивов практически исключают второе предположение, хотя вовсе игнорировать разговор Рэнча с каким-то неизвестным мужчиной перед началом соревнований нельзя. Теперь первый вариант. Временные рамки установлены – от часа до двух тридцати. Между часом сорока пятью и двумя тридцатью стога сена находились в поле зрения Гриффина и служащего стадиона. Между часом тридцатью и часом сорока пятью на улице не было никого, но заранее рассчитывать на это убийца не мог, и для него было бы чрезвычайно рискованно нападать на мальчика в поле или тащить сюда тело в то время, когда из школы может в любой момент кто-то выйти. Остается промежуток между часом и часом тридцатью, когда Эванс и миссис Вэйл, по их собственному признанию, находились именно там, где впоследствии было обнаружено тело мальчика, в то время как передвижения всех остальных нам могут быть подтверждены.
– Иными словами, сэр, обвинение против этих двоих представляется единственно возможным решением загадки. Но…
– Но у вас нет никаких фактов в его поддержку, кроме тесемки, которая могла оторваться от любого из миллионов воздушных шаров, и серебряного карандаша, более напоминающего даже не карандаш, а сломанный тростник.
– Поразительно, мистер Стрейнджуэйс. Мне никогда еще не приходилось сталкиваться с делом, в котором было бы так мало вещественных доказательств. Я до боли в глазах прочесал все поле, как и другие спортивные площадки. Довел до изнеможения своими вопросами обслуживающий персонал. Обыскал комнаты учителей, хотя им говорить это не обязательно. И ничего, ну буквально ни крошки не нашел. Но мотив остается, и у мистера Эванса и миссис Вэйл он наиболее очевиден.
– К слову, суперинтендант, удивительно, с какой легкостью вам удалось добиться признания этого мотива.
Армстронгу явно сделалось неловко, но пропустить мимо ушей слова Стрейнджуэйса он не мог и вынужден был рассказать, к каким уловкам прибег в ходе последнего разговора с Майклом. Найджел задумчиво слушал, изучая кончик своего носа, потом вздохнул:
– Ну что ж, нельзя сказать, что вы в лайковых перчатках воюете. Только не подумайте, будто я упрекаю вас в чем-то. Конечно, вам, ребята, трудно было бы ловить преступников, держась правил, которые они нарушают. Но есть два момента, за которые ухватится адвокат ответчика…
Армстронг, который в начале встречи с этим любителям оказался вроде как в положении защищающейся стороны, теперь вполне обрел уверенность в себе и попросил объясниться.
– Первое. Вряд ли убийца с самого начала признался бы, что находился на месте совершения преступления. Скорее он бы попытался придумать себе алиби либо перенес тело в другое место.
– Это может быть смелая попытка блефа – отвести подозрения, сразу же поставив себя в наиболее уязвимое положение.
– Согласен, не исключено, и все же… ладно, оставим это. Второй момент состоит в следующем. Если допустить, что убийство было совершено по указанным вами мотивам, то все же непонятно, почему преступник с такой легкостью в них признался. Ключевые позиции без борьбы не оставляют, а, судя по вашему рассказу, Эванс не очень-то старался их отстоять.