– Откуда в Москве крокодилы, – возразил Ворошилов. – Нет, точно страусиные. Я такие в Туркестане видел. Только те белые были, как у курицы, а эти – зелёные.
– Надо в зоосаде показать, – предложил Круглов. – Они наверняка знают, чьи это яйца.
– Возможно, – согласился Дзержинский. – Но для начала, я думаю, правильнее будет в Исторический музей отнести. Это же, в некотором роде, археологическая находка. Возможно, ценная для науки.
– Правильно, в Исторический, – согласился Ворошилов. – Он, кстати, и находится ближе. И ещё, товарищи, думаю не стоит на каждом углу трепаться о том, что мы откопали в могиле вождя. Зачем народ зазря баламутить. Согласны, Феликс Эдмундович?
Дзержинский утвердительно кивнул головой.
Николай, обхватив сундучок двумя руками и стараясь не отставать, шёл за Алексеем. Уцелевший от падения в пропасть штык он держал подмышкой. Цепочка размоталась и, путаясь между ногами красноармейца, звякала по булыжной мостовой, напоминая, что ещё не все «пролетарии всех стран» избавились от своих цепей. Круглов был на голову выше Николаева и тому, чтобы не отстать, приходилось двигаться перебежками. Ворошилов назначил старшим команды Алексея и приказал после музея сопроводить бойца к его начальству и подтвердить, не вдаваясь в подробности, как было дело, и куда исчезло личное оружие.
– Скажи ему там, чтобы для порядка влепил этому растяпе суток десять ареста от моего имени, – проинструктировал он Круглова. – А потом пускай дальше служит. Глядишь и выйдет из него какой-нибудь толк.
Дежурный хранитель музея без лишних расспросов принял находку и выдал казённую расписку на серой бумаге. Алексей не знал куда её деть, сунул в карман да так и потерял. Куда делись артефакты, найденные при строительстве Мавзолея, и проводились ли вообще в этом месте археологические изыскания не известно. Возможно их результаты по старой русской традиции были засекречены, и тогда мы о них никогда не узнаем. Но, может быть, ещё не всё потеряно. Ведь уже давно замечено, что в России всё секрет, но ничего не тайна…
В караульном помещении было жарко натоплено. Комвзвода Сидорчук не отпустил Алексея, пока тот не написал объяснительную записку о происшествии. Вспотевший и до смерти перепуганный Николаев жалобно смотрел то на командира, то на плотника и тихо бормотал оправдания, пытаясь смягчить обвинительный текст рапорта. Алексей пожалел невезучего новобранца и, коротко описав как было дело, добавил несколько положительных характеристик и то, что видные революционеры Дзержинский и Ворошилов лично поручились за молодого бойца и уверены, что он ещё проявит себя в деле охраны и обороны молодой социалистической республики и приложит все усилия для победы мировой революции.
Прощаясь Круглов по-пролетарски пожал всем руки, а Николаев неуклюже поклонился ему в пояс, чем вызвал кривую усмешку Сидорчука.
Ленина похоронили в воскресенье 27 января. Мороз не спадал, градусник показывал – 27ºС.
Рабочих с объекта убрали рано утром. Выставили почётный караул. На плоскую крышку склепа навалили траурных венков. Соратники произносили пламенные речи.
Степан Петрович принёс деньги и расплатился с бригадой. Каждый сам расписывался за себя карандашом в ведомости. Непривычные к тонкой работе пальцы плотников с трудом выводили на морозе каракули, мягкий грифель крошился, дешёвая бумага рвалась, и в графе росписей через каждую строчку появлялись рваные как пулевые пробоины дырки.
Получив причитающееся, Алексей уехал домой – в Подольск.
Вскоре с работой в родном городе наладилось, он сделал предложение и женился на Татьяне. И, как положено, через год у них родился сын. Молодые родители, следуя революционной моде, решили назвать ребёнка по-новому. Остановились на имени Гегель – в честь первоисточника марксизма-ленинизма. Через несколько лет Алексей с удивлением узнал, что Гегель – это не имя, а фамилия немецкого философа-идеалиста, но менять ничего не стал…
Прошло 14 лет.
На Подольском механическом заводе имени Калинина, более известном как «Зингер», случилась авария. Сейчас уже никто и не помнит, что там на самом деле произошло: по одной версии взорвался котёл в бойлерной, по другой – перевернулась вагонетка с металлом. В любом случае обошлось без человеческих жертв, если не считать таковыми нескольких арестованных по этому делу работников. В группе вредителей оказался и Алексей Круглов, который на свою беду трудился поблизости от места происшествия.
– Кто тебе поручил совершить диверсию? – унылым голосом спрашивал следователь.
К комнате для допросов кроме канцелярского стола, стула, на котором сидел представитель власти, и деревянного топчана, обитого коричневым дерматином, другой мебели не было. Алексей стоял перед столом, щурился от яркой лампы, направленной в лицо, и украдкой вытирал о штаны вспотевшие от волнения ладони.