Возвращались на станцию усталые, разбитые. Юрий ворчал:
— Не понимаю, зачем это? Таким ходом мы уже давно дошли бы до острова Ледникового. Я в Москве в лыжных соревнованиях участвовал… смешно! Не всем жир сгонять.
Ваня, застенчивый, голубоглазый, веснушчатый, смущенно отмалчивался, а Михаил Иванович улыбался добродушно, но возражал жестоковато:
— Приучаться, ребятки, надо не только к ходьбе, но и к дисциплине. Не выполнять задания мы не имеем права.
На станции сушили сухари и монтировали походную радиостанцию.
Юрий, порывистый, увлекающийся, торопил с выходом. Но Михаил Иванович не спешил. Он требовал, чтобы каждый контакт в радиостанции пропаивался с той же тщательностью, с какой перед взлетом самолета готовят парашюты.
Только Лавров слышал, как после тренировок стонал по ночам Михаил Иванович.
— Вы хоть груза поменьше возьмите, — говорил ему Лавров. — Лишь бы дойти до Ледникового. А там все найдется. Склады полны.
— Так ли? — качал головой Михаил Иванович, растирая ноющие ноги. — Вы слышали об исчезающих островах? Море подтачивает берег Ледникового. За эти годы строения могли обрушиться.
— Пожалуй… — согласился начальник. — Видно, придется вам брать продукты и на обратный путь. Если складов нет, возвращайтесь.
Наконец Михаил Иванович объявил большой тренировочный поход километров на пятьдесят-сто. Юрий намекал девушкам, что Михаил Иванович только называет этот поход тренировочным, а сам постарается дойти до цели.
Смельчаков провожали все зимовщики бухты Рубиновой.
Была середина апреля, самое солнечное время в Арктике. Полярная ночь кончилась месяц назад. День увеличивался с каждым восходом солнца. Снег и лед сверкали мириадами огней. Только на Рубиновой скале, которая сейчас была темно-серого цвета, не держался снег. Отвесная, она казалась бетонной громадой.
Мужчины обнялись. Девушки — их было трое — расцеловались с Ваней и Юрием. Пример подала Нина.
— Я буду приходить к вам в гости на лыжах! — крикнул Юрий. — Подумаешь, двести пятьдесят километров!
Молодые псы нетерпеливо лаяли в упряжке. Рыжая трехлапая Гекса рвалась с веревки. Шерсть у нее на загривке стояла дыбом.
Вскоре маленькая цепочка растянулась на сверкающем снегу. Впереди двигалась круглая фигура, за ней следом две другие, одна высокая, другая низенькая, потом — четыре совсем маленькие и наконец — нарты, издали напоминающие пятнышко среди белого снега.
Грузный Михаил Иванович, налегая на лямку, шел первым. Двигались вдоль берега по твердому насту. От солнца на нем сияла яркая дорожка, как на воде. В проливе возвышались вмерзшие в лед айсберги.
Ослепительный блеск снега опасен. Михаил Иванович боялся снежной слепоты. Он приказал всем надеть темные очки.
Михаил Иванович сразу же взял быстрый темп, словно решил измотать всех на первом же переходе. Юрий, поборов самолюбие, вынужден был дважды напомнить о привале. Михаил Иванович отшучивался и все шел и шел.
Скоро молодые люди перестали замечать и крутые берега и встречные айсберги.
Осталась одна мысль:
«Идти, только идти. Забыть, что тебя окружает, и шагать, шагать… Заметить вдали точку и приближаться к ней. Дышать через каждые три шага — вдох и выдох… И ни о чем больше не думать».
Остановились только раз, пообедать. Разожгли примус.
Потом опять навалились грудью на лямку, глядя под ноги.
Один лишь Михаил Иванович смотрел вперед, а когда оборачивался к своим спутникам, улыбался. В остальное время лица его не было видно.
Зашло солнце. Заря окрасила небо в нежные оранжевые тона и наконец погасла.
Юрий не выдержал, взмолился:
— Я, конечно, ничего… только ведь организму надо втянуться!
— Вот за тем мыском палатку разобьем. От ветра укроемся, — отозвался Михаил Иванович.
Измученные, с одеревеневшими ногами, забрались люди в спальные мешки.
— Эх, не догадался, — сказал Михаил Иванович. — Надо было последние ночки в мешочках поспать, попривыкли бы.
Ваня и Юрий не ответили. Они спали… Поднялся Михаил Иванович еще при звездах и разбудил молодых людей.
Юрий с досадой почувствовал, что не может встать.
— Михаил Иванович… я не понимаю. Если это поход к острову — скажите. Я все готов терпеть. Но ради тренировки… это же бессмысленно!
Михаил Иванович не ответил, только серьезно посмотрел на юношу.
Ваня выбрался из мешка, где они спали вдвоем с Юрием. Тому сразу стало холодно… и стыдно. Он тоже вылез. Ноги и спина болели.