Глава 50
Морозное зимнее утро, мягко говоря, бодрило. По ощущениям так не менее чем минус десять. Сидя в седле, я пыхтел трубкой, подняв воротник кафтана и поеживаясь. С обозом, и сотней бойцов мы с Варасом выдвинулись в Срединный каменок. Бойцы что шли в колонне это те, кто отпущен с благодарностью и вознаграждением от Талеса по своим родам. А мы с Варасом ехали, что бы забрать Чернаву и Дарину в почти достроенный форт, да, княженье Талеса длиться уже полтора месяца. Многое сделано и решено за это время… Стены вокруг форта стоят, баня, две казармы, кухня со столовой, оружейная мастерская, кузня и пороховой склад достроены, мало того, рядом с кузней заканчивают строить небольшой сруб для княжеского оружейника и его помощника, т. е. для Вараса и меня. Талес в надежде, что мы останемся жить в форту, так распорядился. Но у нас с Варасом на это были свои планы, а именно как только вскроется лед на больших озерах, так мы сразу уедем. Нечего тут под княжеским боком крутиться, так решил я и Варас со мной полностью согласен, так что заберем наших баб, как сказал Варас, месячишко поживем в форту, а потом домой, к Чистому озеру. К тому времени и в кузне дело наладится, да и я нескольких рукастых-головастых мужиков к делу приставлю, т. е. к производству пороха. Талес на это дело прям запал, да и слухи о «громе богов», что помогли наследнику взойти на княженье, уже во всю ползут по всему Трехречью, каких только интерпретаций я не слыхивал…
В Срединный каменок въехали на рассвете, предъявив княжеские грамоты, а то, военное положение еще никто не снимал, хоть половина войска и распущено по родовым поместьям и многодворцам, а смута в Трехречье все ж идет, и подавлять очаги разбоя периодически приходится силами княжеского войска. И заставы стоят на ключевых перекрестках да у каменков, и разъезды конные дороги патрулируют. С перевала у приграничных районов с икербами, сотня снята была еще три недели назад, но ее сразу же отправили усилить пограничные посты, да и на север, к болотам, пришлось еще полторы сотни отправить Талесу, т. к. много этих тварей набежало, как чуют, что ослабло Трехречье в войне. Но вроде справляется пока северный гарнизон.
Подъехав к воротам судейского дома, мы спешились, и я пару раз пнул по ним.
— Головой то лучше так постучись, — раздался недовольный голос из-за ворот.
— Если только твоей, — нахмурился Варас.
Громыхнул засов, и узкая и низенькая дверца в воротах открылась.
— Чего надо? — спросило только что проснувшееся лицо весьма перебравшее вчера.
— А вот я тебе сейчас объясню чего надо, — поднес к носу караульного свой кулачище Варас, — ты как с княжеским оружейником разговариваешь?
— Господин Варас… так я это… не признал сразу-то.
— Ага, спросонья.
— Что вы господин Варас, как можно? Караул ведь у меня.
— Открывай, да конюшню буди, кони устали, накормить надобно да обиходить.
— Да да, сейчас, — засуетился караульный.
Вообще за Варасом прежде не замечал я таких замашек, но вероятно возмутило его, уставшего с дороги, поведение этой как говориться «тыловой крысы». Улыбнувшись этому наблюдению, я прошел в открытые ворота, ведя Яра в поводу.
— А чего он, — буркнул Варас, поправив съехавшую набок шапку.
— Правильно, правильно, а то расслабились тут, — ответил я продолжая улыбаться.
— Бабы спят еще… пойдем на кухню перекусим, — предложил Варас.
— Пойдем, только вьюки надо снять да занести.
В отличии от постояльцев судейского дома, который превратился в гарнизонный штаб, кухня уже проснулась, и Ларта и ее помощники — две совсем юные девчонки, суетились у очага. Увидев нас Ларта всплеснула руками и широко улыбнувшись сказала: