— А, тогда — с новосельем! — улыбнулся Эстет. — А я какое-то время поживу здесь. Хочу из этой избушки сделать музей Тихони. Он, конечно, станет возражать… когда сможет… поэтому надо успеть за два-три дня.
— Успехов! — пожелала Белоснежка и вышла.
В кустах визгнули, оттуда выскочил полосатый поросёнок, торопливо почесал пятачком бок и снова скрылся в непроглядной зелени. Кучер дремал в кабинке. Титан сидел в той же позе у дрезины и разочарованно обнюхивал пустой пакет из-под моркови.
— Вернёмся — ещё получишь. — обнадёжила Белоснежка серокожего великана. — Едем.
Тот вздохнул, взгромоздился на дрезину, положил толстенные ручищи на рычаги, плавно нажал их. Кучер закрутил руль до предела, развернул дрезину на месте и повернул в сторону Стены. Заблудиться было невозможно: прямая, словно вычерченная по гигантской линейке, дорога вела к Черново. Обрезиненные колёса зашуршали по её идеально гладкой оранжево-коричневой поверхности. Слева вырисовался весёлый призрак[9], сонно пополз куда-то в сторону. Титан сопел сзади в такт нажимам на рычаг, ход дрезины был ровным. Белоснежка глубоко вдохнула свежий сентябрьский воздух. В сотне шагов впереди дорогу с писком перебежало семейство жирных тушканцев. Чертова капуста[10] у обочины почуяла лёгкие колебания, производимые дрезиной, надулась, плюнула в колесо ядом и, конечно, промахнулась.
Кучер нажал педаль тормоза. Титан прекратил качать рычаги, заёрзал на металлическом сиденье и обеспокоенно засопел.
— Еще рано. — сказал ему кучер. — До Белоснежкиной морковки пока не доехали.
При слове «морковка» живой двигатель дрезины непроизвольно облизнулся. Белоснежка смотрела налево. Серое бетонное изваяние выглядывало из травы в двух-трёх шагах от дороги. Это было изображение руки, на раскрытой ладони которой лежал блестящий ключ. Судя по замысловатому виду, ключ открывал не менее, чем врата в царствие небесное. На указательном пальце дремала усталая пожилая ворона, у подножия скульптуры была прикреплена какая-то табличка. С трудом разбирая буквы, полускрытые редкой травой, Белоснежка прочла: «Здесь 8 августа 2007 года останавливались Старик и его спутники, возвращаясь из Гремячьего в Черново».
Зона
Стена, дом Белоснежки
21 час 40 минут 15 сентября 2047 г.
Ужин оказался поздним, готовить его пришлось на скорую руку по принципу «что есть, то придётся съесть». Белоснежка взяла в продуктовом пункте десяток яиц, хлеб, копчёную свинину, килограммовую картофелину, бутылку постного масла, кофе и банку сгущенки. На электроплите поджарила картошку и мясо, залитые яйцом, торопливо поела, с наслаждением выпила две чашки кофе, помыла посуду и решила, что на сегодня хозяйственных дел хватит. Все настройки бытовой техники можно произвести завтра. Главное, что подключено электричество, значит, будет тепло и светло. Она задёрнула шторы, включила электрокамин, уселась, поджав ноги на диван и открыла рукопись Тихони.
Хочу выспаться. По слогам: вы-спать-ся. Никогда до «великой Стариковской революции» так не уставал. Даже когда вкалывал на Борова. Каковой вышеупомянутый Боров — ещё тот эксплуататор. К слову, эксплуататор тоже умотался за эти дни. Похудел и осунулся, круги под глазами. Не мудрено: Старик взял совершенно бешеный темп, всё меняется на глазах! Но Боров не жалуется, наоборот, говорит, что доволен.
Впрочем, с чего это я себе и Борове? Надо — по порядку, сверху вниз.
Естественно начать следует с господа-вседержителя. Со Старика. И с того, как всё начиналось…
18 августа 2007 г.
Вчера Старик, я, Выхухоль, Бобёр, Ушастый и Редька добрались до Усть-Хамской Антенны и остановились, когда приближаться к ней было уже смертельно опасно. Старик заявил, что дальше пойдёт один и приказал ждать до утра. Ночь прошла в гадостном забытье и головной боли, которая отлично чувствовалась сквозь рваную дремоту. За полночь мертвенно-желтое свечение вокруг покосившейся антенны стало медленно тускнеть, боль внутри черепа начала стихать. Светало, когда позвонил Марьинский Шаман и потребовал, чтобы мы включили маячки наших карманных компьютеров, по сигналам которых он хотел нас отыскать.
Интересно, спит ли Шаман? Или хотя бы просто отдыхает? Во всяком случае, в половине пятого он был уже у Антенны. Бежал, перепрыгивая через аномалии? Предположение, конечно, дикое, но могу это вообразить. Как бы то ни было, в четыре тридцать Редька ткнул меня в бок и молча указал в ту сторону, где находился золотой шар. Впрочем вместо шара там теперь был маленький холмик хрусткой белой пыли, похожей на крахмал. Шаман сидел на корточках, тыкал острым словно шило, металлическим прутом в пыль и бросал взгляды на верхушку теперь совершенно не светившейся Антенны. Нас он почуял неведомым образом: пружинно встал и тут же оказался рядом.
9
10