Слегка сместил голову и тут же об этом пожалел — боль, сквозь все тело, пронзила меня раскаленным прутом, отбивая желание рыпаться. Скосил глаза, пытаясь, получше разглядеть комнату, но даже это показалось мне титанической работой. Напротив, под телевизором стоял кожаный диванчик, рядом столик с телефонным аппаратом и шкаф. Стекло и металл. Все чистое, белоснежное, сверкающее полированными поверхностями. Подобные палаты я видел только в фильмах. Интересно, моя страховка это все окупает? Или родителям пришлось влезть в долги, чтобы меня вытащить…
Тут я запнулся. Где я? Что со мной? Как я сюда попал? Нет ответа. Последние воспоминания о том, что я собирался на собеседование в "Зимов корп." Кажется я даже добрался до офиса… Дальше пустота.
Неожиданный приступ паники, заставил неосторожно вздохнуть, и боль тут же ударила по нервам. Легкие, лишая воздуха, сдавила судорога. Сознание начало меркнуть, а животный страх заставил рвануться, в попытке сделать живительный вдох... причиняя еще больше муки. Замкнутая петля. Боль, страх и тьма.
— Тихо, тихо мальчик. Уже действует, чувствуешь? — нежный женский голос, вывел меня из забытья, или же это было все же обезболивающее?
Рядом со мной, в белом халате и со шприцем в руке, стояла дама средних лет. Через катетер она вводила мне какую-то прозрачную жидкость.
— Спасибо, — с трудом разлепив пересохшие губы, выдавил я.
Женщина встрепенулась от неожиданности. Затем прошлась глазами по показателям на мониторах, и только потом ответила.
— Привет. Как себя чувствуешь не спрашиваю. Имя свое помнишь?
— Егор… Пить хочется, — просипел я.
— А как сюда попал? — женщина взяла бутылку воды с прикроватной тумбочки, и плеснула в стакан.
— Нет, — неосторожно покачал головой я, вызвав очередной приступ боли, разбавленный тошнотой.
— Меня зовут Зоя Павловна, дежурная медсестра. На, смочи рот, много не дам, у тебя обширные повреждения внутренних органов. Счастливчик ты Смолов.
— Не ощущаю себя счастливым, — слова давались с трудом, но живительная влага, позволила говорить свободней, а обезбол притупил неприятные ощущения.
— Это потому, что ты не знаешь из скольких кусочков тебя собирали, — усмехнулась женщина.
Мне опять поплохело. Чтобы осмотреть себя, прикладывая чудовищные усилия, сознательбно игнорируя боль, я попытался приподняться. Должно быть, при этом, мое лицо выражало такую бурю эмоций и мучений, что медсестра аж испугалась.
— Спокойно, спокойно парень, все у тебя на месте. Прости дуру, не подумав ляпнула, — она аккуратно уложила меня обратно на подушку.
— Точно? — страх потерять конечность, или стать инвалидом, прикованным к кровати, был для меня одним из самых сильных.
— Точно, Смолов, точно. Ранения и правда серьёзные, проникающие. Но с кусочками, это я лишка хватанула, — виновато сказала женщина.
Я поверил, но все же подвигал пальцами ног, с облегчением обнаружив, что вместе с ними движется и прикрывавшая их простыня.
— Что со мной произошло?
Немного подумав, Зоя Павловна, решила, что вреда от этой информации не будет.
— Теракт в башне "Зимов Корп." По всем каналам, второй день, только и твердят гибели Зимова. Кстати, это компания взяла на себя все расходы за твое лечение. Так что штопали тебя лучшие хирурги города. И да, счастливчик ты Смолов, не сомневайся. Дважды счастливчик, — кивнула своим мыслям женщина, — С такими ранами как у тебя, на второй день, не разговаривают. Хорошо если сами дышать могут. Племяннику Зимова поменьше досталось, но и он до сих пор еще в коме.
— Мои родители? — вспомнил я, мама наверное с ума сходит.
— Отец сутки просидел в приемной, пока тебя из реанимации не перевели. Мать домой отправил. Не переживай, позвоним им утром, порадуем. Сейчас поздно уже, второй час ночи. Ты главное не напрягайся, отдыхай, — улыбнулась медсестра.
— Спасибо, Зоя Павловна, — из последних сил выдавил я, прежде чем последовав ее совету, отрубился.
Прошло пять дней, ожидаемо скучных и одновременно эмоционально насыщенных. Не привык я к излишнему вниманию окружающих, но щадить меня никто не собирался. Утром первого дня прилетели родители, притащили пакет с апельсинами. Мама долго плакала, а отец все на нее шикал, сам втихаря пуская слезу. Успокоил их — сказал, что чувствую себя намного лучше, и даже не соврал. Выздоравливал я, по словам врачей аномальными темпами. Настолько аномально, что мной начали интересоваться совсем уж посторонние люди.