Последнюю фразу он сказал по наитию. Пока его рука сама не потянулась к перевернутому холсту, он и понятия не имел, правда ли это.
— А я, кажется, нужен тебе, — произнес он еще раз, смотря на свой портрет в контрастных, содрогающих душу, оттенках. Сомнений в этом уже не было.
Он повернулся к Тане. Она переложила ноги на диван и обхватила их руками.
— Сядь ко мне, — сказала она, с усилием разжав губы.
На пару секунд, что он шел к ней, Таня закрыла глаза. Время замедлилось, и она впала в какой-то поток. Кто-то за нее сказал то, что до последнего момента было не ясно ей. Открыв глаза, Таня увидела Кирилла. Он смотрел на нее так, словно от ее слов решалась его судьба. Но это совсем не испугало ее.
— У меня уже другая жизнь. Завтра я улетаю в Барселону.
— Я полечу с тобой.
— Я полечу туда с Дмитрием.
Он отвел взгляд. Какая-то мысль развивалась в нем, пока он в онемении смотрел сквозь стены. Лицо побледнело.
— Ты любишь его?
— Не знаю, — вздохнула она.
— Мы пока не на той стадии, чтобы выяснять это. Но я уже совсем другая. Не та, которую ты любил в Питере.
— Я знаю. Знаю, — отчеканил он.
— Но какое мне до этого дело? Ты должна была понять, что никакого, если слушала меня. Никакого! Ты упала в самую грязь, в разврат, сделала свое тело вещью, и, к сожалению, после всего этого я здесь. Я бы очень хотел, чтобы меня как отрезало после того, что Крис сказала мне, но нет. Сердцу плевать на это. Она убеждала меня, что я любил твой образ, твою ангельскую легкость, жизнерадостность, то, чего никогда не было во мне. Я бы очень хотел, чтобы это было правдой, но нет. Что бы ты ни сделала, я, блять, буду всегда любить тебя. Может неумело, по-своему, но… Знаешь, я буду стараться. Правда. Если ты меня любишь, то остальное не важно. Скажи, ты любишь меня?
Он раскраснелся и, кажется, был готов заплакать. Таня обхватила его лицо пальцами.
Опять тишина и опять с улицы слышны голоса людей и музыка из проехавших машин. Опять все замерло. Глаза в глаза и в них все ответы, весь исход встречи. Таня приблизилась к нему и стала поправлять ему волосы. Она улыбнулась, вспомнив, как раньше любила ощущать их мягкость в пальцах. Видя ее улыбку, Кирилл был готов начать молиться. Сердце колотилось в груди как бешенное.
— Ты любишь меня? — прошептал он.
— Да.
На нее тут же обрушились объятия. Запекшиеся губы часто-часто прислонялись к ее щеке. С протяжным всхлипом Кирилл зарылся лицом в ее волосы. Его онемевшие пальцы все сильнее обхватывали ее. Таня накрыла его руками сверху. Она не шевелилась. Лишь иногда переводила взгляд на Кирилла, на его трясущиеся плечи, а потом вновь смотрела перед собой. Так шли минуты. На улице стемнело окончательно, и свет напольной лампы уже едва освещал комнату.
— Что ты хочешь? — спросила Таня.
Кирилл приподнялся, и, воспользовавшись моментом, Таня встала, чтобы включить свет во всей студии.
— Быть с тобой. И жить… Неважно как, — радостно усмехнулся он.
— Как ты хочешь.
— Как я хочу… — нараспев произнесла она, не спеша рассекая комнату.
— Да, что ты хочешь? Можем быть всегда рядом, и я буду ездить на твои выставки. Буду поддерживать тебя, любить, говорить с тобой. Остальное не так важно.
Холодный свет резко осветил пространство. Кирилл тут же поморщился и закрыл глаза. Они слишком долго пробыли в полумраке.
— Мне надо подумать. Все слишком внезапно. Я шла сюда с мыслью, что начну новую жизнь, я… Мне надо все обдумать.
— Ну, конечно, — пробормотал Кирилл.
— Конечно. Но ты завтра уезжаешь, да?
Таня замерла напротив дивана, глядя ему в глаза.
— Да. Вечером.
— Хорошо, — сказал он.
— Я что-нибудь сниму в этом районе. Потому что… Что бы ты не решила, я хочу еще раз увидеть тебя.
— Ладно. Давай встретимся утром на набережной Парка Эль-Ретиро? Там каменные львы и колоннада с всадником.
— Давай, — тут же сказал он.
Видя Танино смятение, Кирилл направился к выходу. До последнего он не сводил с нее взгляда. Его порывало еще раз обнять ее или хотя бы постоять с ней рядом, но она так и не сдвинулась с места. Он плавно закрыл за собой дверь.
На улице темно. Стало куда прохладнее. Он шел без единой мысли. Шаги становились все быстрее, но это не помогало остановить дрожь. Кирилл сжал челюсть, чтобы зубы бились не так сильно. Стали болеть скулы. Когда он остановился, то, придя в себя, понял, что прошел час, как он вышел от Тани.
Дойдя до скамейки, Кирилл сел и стал искать, где остаться на ночь. Поблизости был отель, что еще мог принять его. Он тут же направился к нему.