Парень задумчиво взглянул на него.
− Пожалуй, да, − тихо ответил он, улыбнувшись ей.
− Это здорово. Можно мне средний раф с ванильным сахаром и корицей?
Когда перед ней встал граненый бокал, Таня почти закончила эскиз. Наброски всегда быстро получались у нее.
Обхватив горячее стекло рукой, она лишь изредка подносила его к губам. Делала глоток и на мгновение прикрывала глаза. А потом карандаш вновь скользил по бумаге. Таня по памяти воспроизводила лицо того парня на сцене.
То, как вытягивалась его шея, когда он поднимал взгляд к небу. Как раскосые глаза с исповедью смотрели на него. Как волосы падали назад с его высокого лба, а губы приоткрывались так, словно ему не хватало воздуха. Ремни на его куртке жили своей жизнью. Таню завораживала игра света на их металлических застежках. Синие, белые, огненные цвета молнией проносились по ним, добавляя крику еще больше безумия.
Закончив набросок, она перевела взгляд к окну. Небо совсем стемнело, и на другой стороне улицы зажглись фонари и подсветка у зданий. Таня смотрела на проходящих мимо людей, вслушивалась в неспешный джаз и улыбалась. Ей от чего-то стало очень уютно. Она представляла, как придет в свою комнату, включит гирлянду и ляжет на кровать. В наушниках заиграет Наутилиус Помпилиус, а она будет предвкушать новый день, лишь изредка оглядываясь в прошлое.
Взглянув на время, Таня попросила счет. Настало время возвращаться в общежитие. Она уже стала укладывать в сумку карандаши со скетчбуком.
− Пожалуйста, большой капучино и блинчики с маком.
Она тут же подняла голову.
Он сидел за соседним столиком. Это был его голос. Но выглядел он совсем не так как на сцене. Вместо кожаной куртки на нем был синий пуловер, а на глазах не было подводки. Таня даже засомневалась, точно ли это не похожий парень. Но вот он поднял на нее взгляд, и сомнения исчезли. Это отчаяние она уже видела в нем.
− Спасибо, − пробормотал он, когда рядом с ним поставили чашку с тарелкой. Он еще долго смотрел в телефон перед тем, как пододвинул их к себе.
Таня неподвижно смотрела на него. Дыхание стало с трудом даваться ей. Она потом долго вспоминала, как с силой сжимала на ногах пальцы. Как до боли кусала губы, пытаясь собрать воедино мысли. В тот миг они не шли к ней. Она поднялась. Что-то за нее уже решило, что надо подойди к нему.
Таня приближалась, а он все не поднимал взгляда. Аккуратно сев напротив, она дотронулась до его запястья кончиками пальцев.
− Извини, − сказала она.
− Мне так понравилось, как ты пел, а теперь я случайно увидела тебя здесь. Ты очень талантлив. Спасибо за этот вечер.
Он улыбнулся как-то смущенно, но вышло очень мило. Нет, он совсем не похож на себя на сцене. Огонь из глаз исчез, стал солнцем на их янтарной радужке. Высокие скулы больше не казались лезвием.
− Вау. Это неожиданно. И какая песня тебе понравилась больше всего?
Таня спрятала пальцы в рукавах бежевого свитера.
−Мне понравились все моменты, когда пел ты, − улыбнулась она, отведя взгляд.
− У тебя такой голос…
−Какой?
Он заинтриговано наклонился к ней. Длинная косая челка скользнула по лицу, прикрыв один глаз. От чего-то Таня засмотрелась на нее.
− Бархатный. Западает в душу. Я не особо люблю тяжелый рок, но, кажется, с этого дня это изменится.
Он все не отводил от нее пристального взгляда. Не изучающего, нет. Такого, словно в ее глазах он нашел то, в чем можно раствориться. Забыть себя, уйти под воду.
Он улыбнулся, прикусив губы. Она словно не понимала этой игры. Не знала, что нельзя смотреть в глаза слишком долго. Так делают лишь дети. До последнего провожают тебя взглядом.
− Как тебя зовут?
− Таня.
− Я — Кирилл.
Он протянул к ней руку. Всю в татуировках. Длинные пальцы, чуть расширенные в среднем суставе коснулись ее ладони. Улыбка невольно сорвалась с губ Тани. Она была гораздо меньше его, словно принадлежала ребенку. Осторожно пожав ладонь, она вздрогнула. Кирилл тут же заметил это.
− Что такое?
Густые, четко очерченные брови напряглись над его переносицей.
− Все в порядке, просто не ожидала, что у тебя такие холодные руки.
Зажав его ладонь в руках, Таня стала чуть растирать ее. Теплые, будто невесомые пальцы казались ему огненными. Этот странный жест от чего-то не вызвал у него удивления. Мурашки пробежали по плечам, ноги налились тяжестью. Похожее чувство бывает от первых бокалов вина. Долгое время он не знал, что сказать ей.
− Ты так смотришь на меня. Обычно так смотрят на Дена.
−О чем ты? Все смотрели на тебя.
− Нет. Вряд ли,− грустно улыбнулся Кирилл.