– А я говорю – рыжий.
– А я говорю – каштановый.
– А я говорю – хватит!
Аркашка соскочил со скамейки, встал между старухами.
– Оттаскайте меня за уши. Кто желает? Ну, оттаскайте меня за уши.
Старухи опешили.
– Ольгу не видел? – спросила бабушка.
– На улицу побежала.
– Она тебе ничего не говорила?
– Сейчас вспомню. Ага, сказала, что больше не вернется, больше к вам не придет, потому что утопится.
– Что?
– Утопится.
Ольгина бабушка закачалась.
– И ты ее не схватил, не остановил за руку?
– Я не успел. А потом, для чего? Одной рыжей меньше.
– Ох ты… Ох ты… – сказала Ольгина бабушка и, как слепая, стала шарить рукой, куда бы ей сесть. – Уши оторвать тебе мало. Гений сырой!
Аркашка подставил ей ухо.
– Рвите, отрывайте. Я их вазелином смазал. Теперь не ухватите.
Старухи посадили Ольгину бабушку на скамейку. Маша напустилась на внука:
– Я тебе что велела? Я тебе велела вальс играть.
– Оттаскай меня за уши.
Старуха попыталась это сделать, но скользкие Аркашкины уши тут же выскользнули из ее пальцев.
– Рвите! Отрывайте! – крикнул Аркашка. – Что, не можете?
Воробьи на дереве тихо сидели. Они не понимали, что происходит, потому что такого во дворе никогда не бывало. Еще никто не отказывался Аркашке уши нарвать.
– Оленька, – всхлипывала Ольгина бабушка.
Дворничиха ее утешала:
– Ну, не рыдай, Клаша. Ну, не рыдай. Не такая она дурочка, чтобы с жизнью попрощаться.
– Оленька и пирогов не покушала.
– В милицию заявить нужно, – сказала старуха Маша. – Непременно. Ее по цвету разыщут… Ты мой вазелин взял? – спросила она Аркашку. – Тебе кто велел?
Аркашка снова подставил ухо.
– Тьфу ты, бес. Ну ладно, я найду к тебе другой ключ. Басовый. Я тебе что велела?
– Я музыку с пеленок ненавижу, – вкрадчиво сказал Аркашка. – Рвите мне уши. Отрывайте. Я слух потеряю. – Он сам взял себя за ухо и сам от себя вырвался.
– Вот и свихнулся мальчик, – покачала головой дворничиха.
Воробьи на дереве забеспокоились, принялись обсуждать, что сулит им в дальнейшем такое Аркашкино поведение.
– Оленька… – Ольгина бабушка вдруг вскочила. – Я тебя отыщу. – Она ринулась в подворотню. – Я тебя из-под воды спасу.
Старуха Даша устремилась за ней.
– Куда ты, Клаша?! Ты же плавать не умеешь.
– Все из-за твоей Марфы, – сказал Аркашка.
– Господи, воля твоя. Что же я такого сказала? Если Марфа была рыжая, так ведь ее зеленой не назовешь. Уж какая есть. Господи, я ж говорила, что от рыжей Марфы одно несчастье. Недаром я сегодня корову во сне видела. Черную комолую корову… Оленька. Морковочка. Подосиновичек. Рыженькая ты наша… – Старуха побежала догонять подруг.
Когда она скрылась, Аркашка сказал:
– Вылазь.
Ольга вылезла из-за цоколя.
– Так нельзя. У тебя сердца нет.
– Целый час про какую-то Марфу говорить можно? – спросил Аркашка. Меня каждый день за уши дергать можно? Уши ведь не для того человеку, чтобы их дергали.
Ольга села на краешек скамьи.
– Но ведь они старенькие – бабушки. Их уважать нужно.
– Бабушки – бич педагогики. Это наш директор сказал на собрании. Наш директор сам старик, он точно знает. – Вдруг Аркашка шлепнул кепкой по скамейке. – Придумал. Давай мы тебя перекрасим.
– Это зачем?
– Тогда тебя никто не будет рыжей дразнить.
– Пусть лучше дразнят. Я останусь как есть. А зачем это ты обо мне заботишься? Ты ненавидишь рыжих.
Аркашка снова сел. Вздохнул тяжело-тяжело.
– Я переменил взгляды. Слышишь, давай мы тебя перекрасим. Ты ведь в душе будешь знать, что ты рыжая, а другие не будут.
– Зачем? Пусть знают… Мне эту Марфу жалко. Она, наверно, красивая была и несчастная.
– Ты тоже красивая, – сказал Аркашка. Он застеснялся своих слов и, наверно, поэтому рассердился. – Не хочешь перекрашиваться? Как хочешь. Пусть тебе говорят: «Рыжий бес, куда полез?» Пусть кричат: «На рыжих облава!» – Аркашка прокричал эту фразу, после чего добавил: – Рыжая ведьма.
Ольга вскочила.
– Опять? Это ты зачем же опять?
– Я же не дразню тебя. Я просто напоминаю и предупреждаю: «Рыжая карга. Рыжая нахалка. Черный рыжего спросил: „Где ты бороду красил?“ Рыжий мерин, куда бегал?»
– Замолчи! – Ольга двинулась на Аркашку с кулаками.
– Что ты? Что ты наскакиваешь? – Аркашка прикрылся. – Я же просто говорю, как тебя будут дразнить, если ты не перекрасишься. «Рыжий, да красный – человек опасный. С рыжим дружбу не води, с рыжим в лес не ходи». Рыжуха.
– Я тебя убью.
– «Рыжих и во святых нету».
– Я тебя в самом деле убью.
– «Рыжий вор украл топор».
Ольга бросилась на Аркашку. Но он упал на землю и спрятался под скамейку.
– Какая рыжесть, – сказал он оттуда.
Ольга полезла было за ним, но Аркашка отбежал на четвереньках к вазе.
– Иди сюда, я тебе покажу что-то, – позвал он.
Отвалил каменную плиту от цоколя. Открыл тайник. Аркашка вытащил оттуда толстую пачку растрепанных книжек.
– Вот. Детективы и другие ценные книги. Конан-Дойль. «Лига красноголовых». «Инесса, рыжий дьявол». А вот еще заграничный автор: «В когтях Барбароссы». Барбаросса – рыжебородый пират, гроза Средиземного моря. Мне эти книжки дома читать не разрешают. Дома я читаю по специальной программе. Только классику и биографии великих людей. Бабушка настаивает. Кстати, у классиков тоже рыжие навалом – и почти все как есть злодеи.
– Разорви эти книги.
– Скажешь! Книга – друг человека.
– Собака – друг человека.
– Книжки тоже. Всему хорошему в нас мы обязаны книгам. Видала, какие растрепанные? Их уже, наверно, миллион людей прочитали. Я их берегу, подклеиваю. Кстати, в «Трех мушкетерах» миледи – рыжая. – Аркашка хихикнул, запустил обе руки в свою надерганную челку. – Я иногда читаю и задумываюсь. Что мешает людям спокойно жить? Все говорят: подлецы мешают. И в книжках тоже. Какой-нибудь подлец всем кровь портит. Тысячи людей его ищут, не могут найти: он – как блоха в темноте. Я, значит, задумался: кто же эти подлецы все-таки? Как бы их сразу узнавать, ну, как лошадь или кошку, уже при рождении. Родился подлец – сразу на него карточку заводить спецучета и глаз с него не спускать. – Аркашка посмотрел на Ольгу с опаской.
– А ведь действительно, – сказала Ольга. – Подлецы, подлецы, кто же они по природе? Откуда берутся?
Аркашка вытащил из тайника еще пачку книжек, поновее.
– Про шпионов, «Волчье логово». Здесь рыжих штук двадцать. Все самые кровососы фашисты – рыжие. Русский изменник, в прошлом вор, – рыжий. Шпион-диверсант тоже рыжий. Хочешь, дам почитать? Не оторвешься.
– Не хочу.
– А вот эту хочешь? «Оливы, оливы». Про нашего разведчика в Италии, во время войны.
Ольгой овладело беспокойство, она напряглась вся.
– В ней тоже есть… эти?
– Полно, – грустно сказал Аркашка. – Фашистский фельдфебель, женщина-предательница и целый взвод карателей. Этот взвод так и назывался – «Рыжая банда».
– Значит, ты думаешь… Значит, вот ты как думаешь!
– Ну да, а как же мне было иначе думать? Если в книжках как подлец, так обязательно рыжий. Я даже рацпредложение написал: если все рыжие подлецы, то почему милиции не переловить их всех и не упрятать куда-нибудь подальше? Я это сочинение дяде Шуре отдал, который разнимал нас. Он всех знает, даже главного комиссара милиции.
– Ну и что?
Аркашка посмотрел на Ольгу, хмыкнул.
– Он тоже спросил: «Ну и что?» А я ему афоризм: «Я мыслю, – значит, живу». А он говорит: «Не тем местом мыслишь». Взял с меня слово, что буду молчать до гроба жизни, потом снял с себя ремень, а с меня снял штаны. – В этом месте повествования Аркашка хлюпнул носом и возмущенно бровями двинул. – Еще лупит, да еще и приговаривает: «Мелкие мысли назойливее насекомых. К тому же от них труднее избавиться. Избавляйся и меня за помощь благодари». А потом говорит: «Если живешь, научись мыслить шире». А еще родной дядя. Я два дня не мог за роялем сидеть. Мне еще и от бабушки попало за то, что плохо играл. Короче, мы друг друга не поняли. Короче, я решил действовать самостоятельно… Ты была первая.