Древние мудрецы глубоко осмыслили незавидное положение, в котором поневоле оказался человек, и художественно тонко выразили его в сюжете «о наказании». И труд — не единственная кара. Обратимся к последнему предложению приведенного отрывка: чтобы вечно трудиться, Адам был изгнан из рая без права возвращения! Вместо того чтобы отбывать наказание непосредственно в райском саду, Адам был отправлен в вечную ссылку на каторжные работы!
За что же боги так немилосердно наказали первочеловека, а в его лице и все человечество? За какие провинности и преступления?
Авторы мифа о сотворении мира и человека дают четкий и недвусмысленный ответ: за обретение истины. После вкушения плода с дерева знания стал Адам вровень с богами. «Как один из Нас», — сказал Господь. Но это еще не было окончательное превращение Адама в бога. Один шаг оставался ему до приобретения окончательных Божественных свойств — сорвать плод с дерева жизни и отведать его. Чтобы стать бессмертным. Чтобы окончательно Адам не стал богом, Господь и придумал ему кару в виде вечных каторжных работ за пределами рая. И изгнал Адама из сада Едемского, заодно прокляв землю, чтобы она не давала человеку пропитание без затрат труда. И вынужден человек с тех пор возделывать землю и всю жизнь со скорбию и в поте лица своего есть хлеб. А у входа в рай Бог выставил стражу: херувима и обращающийся пламенный меч. И все это только ради того, чтобы не было у Адама ни свободного времени, ни возможности использовать в собственных целях украденные у Бога запретные знания. И чтоб неповадно ему было протягивать руку к плоду бессмертия.
Познание истины — это грех?Что же это за знание, про которое змей[2], искушая Еву, сказал, что от него «откроются глаза ваши, и вы будете, как боги».
Авторы мифа обозначают его как «знание добра и зла». Столь общая формулировка дает возможность отождествить это знание со всеобъемлющими нравственно-этическими «знаниями от А до Я» Так обычно и считают как христианские теологи, так и современные ученые — исследователи Библии и христианства. Однако это — поспешные и поверхностные суждения.
В истории человечества известна только одна категория знания, дающая возможность человеку «стать богом». Это истина о существовании «иного мира», способах его постижения и взаимодействия с ним. Это знание о существовании инструмента, с помощью которого любой человек может стать свободным и счастливым. Древние облекли известные им глубочайшие противоречия между потенциальными сверхвозможностями человека, его способностью приобрести божественное могущество над миром и реалиями рабской необходимости собственным трудом удовлетворять жизненные потребности в замечательную притчу о «вкушении запретного плода» с последующим вечным наказанием человечества.
Как относится к рабской зависимости человека от собственного труда христианство? Сказать, что положительно — значит не сказать ничего. Авторы мифа выражают недоумение по поводу несправедливости ситуации, в которой оказался потенциально могущественный человек, и поэтически формулируют ее мифологическую причину в форме «как бы преступления и наказания»[3]. Христиане же толкуют этот миф дословно и однозначно.
Христианские теологи «вкушение запретного плода» мифологическим Адамом называют первородным грехом. Их даже не смущает вопиющее противоречие с целями, объявленными людям Иисусом Христом: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком», то есть имели жизнь во всем ее богатстве. Теологи не хотят признавать, что «жизнь в рабской зависимости» и «жизнь во всем ее богатстве» — это далеко не одно и то же.
Оправдание они находят в давнем антигуманном тезисе, который на все лады склоняет представление о «гордыне человека». Одна из форм этого тезиса сформулирована в конце XX столетия одним из известных публицистов, православным священником А. Менем. Первородным грехом он считает духовную тенденцию «поставить себя в центре мироздания и заставить служить себе его силы».
Эта цитата убедительно показывает, к чему может привести искаженное миропонимание: полное раскрытие возможностей человека воспринимается функционерами религиозной организации как чрезвычайно греховное дело.
Справедливости ради нужно сказать, что в христианстве всегда были и существуют сегодня другие мнения. Они выражают мысль о необходимости обожения (с ударением на второй слог) человека, что в корне противоречит представлениям, выразителем которых был цитируемый священник. «Жизнь во всем ее богатстве» может быть доступна человеку как раз в том случае, если он «заставит служить себе силы мироздания», что невозможно сделать без приобретения могущества, подобного Божественному. Это и является обожением человека.