— Понятия не имею. Я из Айовы, но мне бы не хотелось оставаться в этом районе. Мне здесь нечего делать.
В горле образуется комок.
— Понимаю.
— Неужели?
В комнате тихо, и я перестала дышать несколько минут назад.
— Анабелль, — мягко шепчет он. Я хочу, чтобы он перестал так произносить мое имя. — У нас был только один семестр, и мы никогда не были ни на одном свидании. Ты знаешь, что для меня нет смысла оставаться.
Мы никогда не ходили на свидания, потому что он никогда не просил.
— Ты вообще обо мне заботишься? — Это отчаянье и нужда, но мне все равно.
Меня волнует только то, что я чувствую в этот момент, и слова, которые я жажду услышать, воспоминания и слова, за которые я могу ухватиться, чтобы воспроизвести в своем уме, когда он уедет.
Эллиот придвигается ближе, обнимает меня за талию, кладет подбородок мне на плечо, прячет нос.
— Если бы я остался ради кого-то, то это была бы ты, но я не могу бросить свое образование или карьеру ради чего-то.
Я замолкаю на мгновение, размышляя.
— Я буду скучать по тебе.
— Я еще не уехал. — Он замолкает, и я слышу, как он сглатывает комок в горле. — Ты все еще хочешь, чтобы я пошел с тобой завтра на соревнования твоего отца?
— Конечно, — еле выговариваю я. — Если ты не занят.
— Ты все еще собираешься нести тот плакат для Гандерсона?
— Да.
— Тогда, конечно, иду. Не хочу пропустить это. Мне нужно место в первом ряду.
— Хорошо, потому что я не хочу идти одна.
— Ты будешь не одна. Я буду рядом с тобой.
Пока.
Эллиот не говорит этого, но мы оба знаем, что он имеет в виду.
Потому что он не обращался ни в одну аспирантуру в Айове.
ГЛАВА 21
Эллиот
— Ты уверена, что хочешь именно эту надпись?
— Не сомневаюсь. Лучше оставить все расплывчатым, тебе не кажется?
— Не совсем, но это твое дело, не мое.
— Ты же сам вбил мне это в голову, помнишь? Ты предложил отомстить, чтобы почувствовать себя лучше. Ну, я не злюка, и в книге о мести сказано, что, действуя по ней, я буду выглядеть психом. Таким образом, этот плакат как раз то, что надо.
Анабелль несет неоново-розовый плакат, на котором старательно выведены слова: «ЭЙ, РЕКС! ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗАХОЧЕШЬ «ВСТРЕЧАТЬСЯ» СО МНОЙ ПОСЛЕ ТОГО, КАК МОЙ ОТЕЦ УЗНАЕТ О ТВОЕМ СПОРЕ?»
— Я не против, плаката, но тебе не кажется, что это немного... многословно? И блестяще?
— Все слова подходят, так что я не понимаю, в чем проблема.
— Он многословный и блестящий.
— Вот это в точку.
— Я не понимаю.
Анабелль тяжело вздыхает.
— Мой отец увидит его, разозлится, разразится буря, а потом он возьмется за Рекса. Это гениально.
— Значит, хочешь, чтобы отец узнал, и преподать Рексу урок о публичном смущении?
— Именно. Это расплата за прошлый год. То, что он сделал с тем новичком, было подло.
Так и есть. Но тем не менее.
— И ты действительно думаешь, что, сделав то же самое, ты заставишь его измениться?
— Попробовать стоит, тебе не кажется?
— Если ты так считаешь. — Я смотрю на нее, идущую рядом со мной по улице. — Хочешь, чтобы я понес его?
— Нет, не нужно. Я сложу его и буду держать, пока не наступит подходящий момент.
— Когда наступит подходящий момент?
— Не знаю, наверное, когда папа узнает, что я там, и посмотрит мне в глаза. — Она вытягивает два пальца на правой руке и направляет их на глаза. — Он всегда наблюдает. Поверь мне, он его увидит. Все увидят.
— Как думаешь, что он сделает?
— Разозлится. Слетит с катушек. Вышвырнет Гандерсона из команды. — Я никогда не видел ее такой решительной.
— Я имею в виду, технически он не в команде…
— Ты так говоришь, потому что он тебе не нравится. Менеджер команды — это большое дело, Эллиот. Не заблуждайся, позиция Рекса Гандерсона важна. — Мы идем к стадиону, оба в футболках «Борьба Айова», джинсах и кроссовках. — Отстой, что после этих выходных у них не будет менеджера. Обучение кого-то нового будет той еще морокой.
— А как насчет Эрика Джонсона?
Анабелль отмахивается от моего вопроса.
— Рекс Гандерсон позаботится о том, чтобы его корабль пошел ко дну. Как крыса. Такие парни, как он, всегда сдают своих друзей — он будет цепляться за него, как за спасательный круг. Кроме того, они соседи. Это неизбежно.