— Знаю, — отвечаю несчастным голосом.
Он делает шаг вперед, обхватив мой подбородок руками.
— Ты и сама скоро выпустишься.
— Я хочу, чтобы ты перестал говорить мне то, что я уже знаю. — Пытаюсь отвести взгляд, но он не позволяет.
— Это отстой, но это к лучшему. Ты закончишь учебу, а я получу степень магистра и буду навещать тебя время от времени, когда смогу. Я просто прямо сейчас не понимаю, как междугородние отношения смогут работать.
— Все в порядке, Эллиот. Ты уже сказал, что не готов к отношениям, и я уважаю это. Не буду давить на тебя. Я достаточно зрелая, чтобы смириться с этим. Так что, можешь уходить с чистой совестью. — Я запинаюсь, сглатывая. — Мы оба будем скучать друг по другу, но это пройдет.
Жизнь продолжается.
— В конце концов, да? — Его голос дрожит. Надрывается.
И клянусь, никогда раньше не видела, чтобы глаза парня были полны слез, но сейчас глаза Эллиота наполняются слезами. Я едва могу смотреть на него. Это убивает меня изнутри. Меня убивает, что он уезжает, переезжает через полстраны.
Зная, что он не вернется, когда занятия возобновятся осенью.
— Господи, не смей тоже плакать, — ругаюсь я, нижняя губа дрожит, когда он обнимает меня своими сильными руками, прижимаясь лбом к моему лбу. — Пожалуйста, не плачь.
— Прости меня, Ана. — Он утыкается лицом мне в плечо, в волосы, крепко обнимая. — Я люблю тебя, правда, но мне нужно идти.
— Ты способен сделать удивительные вещи, Эллиот Сент-Чарльз. Ты лучший сосед по комнате, который у меня когда-либо был.
— Я вернусь на каникулы. Ты не избавляешься от меня навсегда.
— Но к тому времени ты состаришься, возможно, даже поседеешь, и я, возможно, начну встречаться с Рексом Гандерсоном и даже не вспомню твоего имени.
— Клянусь бгом, если ты начнешь встречаться с Рексом Гандерсоном, я серьезно…
— Серьезно что?
— Не знаю, но это меня раздавит.
В кармане у него звонит будильник, сотовый телефон мягко напомнил, что пора уходить.
Он нужен в другом месте.
— Мне нужно идти, иначе я опоздаю на встречу с родителями.
— Хорошо.
— Анабелль. — Эллиот большими ладонями обхватывает мое лицо. — Я... Я...
Я склоняю голову, безмолвно говоря то, что не могут сказать вслух.
Я знаю.
Я тоже.
Он прижимается губами к моим, и я чувствую соль наших слез, его и моих.
— Просто иди. — Я едва могу выдавить шепот из своего горла, он такой резкий от эмоций. — Убирайся отсюда.
Я легонько подталкиваю его к двери, и Эллиот переступает порог. Потом еще.
Он кивает, борясь со слезами, но одна все равно вырывается и скользит по его лицу, блестя на солнце.
Ненавижу это. Ненавижу.
— До свидания, — шепчет он.
— Пока, — отвечаю я одними губами.
Потом смотрю, как он уходит. Забираемся в свою машину, заводит двигатель, на холостом ходу.
Эллиот сидит, уставившись на маленький домик, в котором мы жили вместе в течение одного удивительного семестра — лучшего семестра в моей жизни, — и я вижу, как он делает глубокий вдох, сжимая руль.
Затем быстро машет мне рукой.
Не знаю, как долго я стою на крыльце, глядя ему вслед, но этого достаточно, чтобы его машина исчезла за углом.
Наконец, у меня хватает сил поднять руку и помахать в ответ.
Только его там больше нет.
Он ушел.
— Я люблю тебя.
Эллиот: Привет. Чем занимаешься?
Анабелль: Переставляю мебель IKEA, которую только что купила и собрала.
Эллиот: Да? Например?
[Анабелль Доннелли прислала приложение]
Эллиот: Ты сама собрала эту полку???
Анабелль: Почему ты так говоришь?! Со всеми этими вопросительными знаками? БОЛЬШЕ ВЕРЫ НЕ ПОМЕШАЕТ.
Эллиот: Эта штука огромная!
Анабелль: Мне нравится. Мой друг сказал, что белые книжные полки трудно украсить, но я люблю их. Мне нужно больше места, потому что моя мама только что прислала книги, которые остались у нее дома.
Эллиот: Не устраивайся слишком удобно. Ты там всего на два семестра. Тебе придется убрать все это дерьмо.
Анабелль: Вот для чего нужны папы и друзья с пикапами.
Эллиот: У тебя есть друг с пикапом?
Анабелль: Пока нет, но я твердо намерена его найти.
Анабелль: Где ты сейчас?