Боже, как же было хорошо.
Я никогда не вел себя так с девушкой. За четыре года в Айове я ни разу не приводил домой девушку. Жил как монах, оставаясь самим собой и занимаясь своими делами, никогда не вмешиваясь в чужие дела. Не ходил на свидания и уж точно не спал, с кем попало.
У меня никогда не было девушки.
Что это говорит обо мне как о человеке, что, когда я, наконец, начал жить с женщиной, я не смог сдержать свой член в штанах? Я просто похотливый ублюдок или действительно люблю Анабелль, как должен мужчина? Не только как друг.
Узнаю ли я когда-нибудь разницу?
Когда моя рука касается ее живота, скользя по опухшей возвышенности ее тела, я задаюсь вопросом, был ли наш последний раз вместе именно тот момент, когда ее контрацепция решила дать сбой.
— Когда ты должна родить?
— Вторая неделя марта.
Еще пять месяцев.
Я подсчитываю в уме, возвращаясь назад во времени, отсчитывая недели. Декабрь, ноябрь, октябрь... Июль…
Июнь.
Это был один из последних раз, когда мы занимались сексом.
— Как ты себя чувствуешь? — Не знаю, почему не спросил ее об этом раньше.
— Уставшая. Нервная. — Она делает паузу, посмеиваясь. — Возбужденная.
Одно слово, и она полностью завладевает моим вниманием.
— Вот как?
Бедра Анабелль скользят по матрасу под моей рукой.
— Ага.
Дерьмо. Что она сделает, если я опущу руку ниже? Или выше? Если я положу ее ей между ног?
Она прочно лежит у нее на животе.
— В том-то и дело, это повышенное половое влечение от всех бушующих гормонов, — авторитетно заявляет она. Уверенно.
— Я... э-э... не знал этого.
— Это целая глава в детской книжке, которую читаю, и сначала я не думала, что это относится ко мне...
— Но это так?
Ее бедра снова двигаются, и когда она трет бедрами друг о друга, наши глаза встречаются в тени, напряжение становится ощутимым. Выжидательным.
Невыносимым.
Было бы странно тр*хать ее, пока она беременна? Это странно, что я хочу раздеть ее и косаться всего ее тела, увидеть его в мягком мерцании лунного света? Вместо того, чтобы фантазировать об Анабелль, мой грязный разум должен выползти из канавы и поддержать ее, а не мысленно раздевать ее и ощупывать ее сиськи.
Сиськи, о которых я мечтал.
«Господи, почему я думаю об этом прямо сейчас? Потому что ты не тр*хал ее месяцами, придурок, и скучаешь по ней как сумасшедший. Ты думаешь о ней каждый чертов день. Представляешь ее в своем воображении каждый раз, когда кончаешь».
— Да, это относится и ко мне.
Я схожу с ума прямо сейчас, или ее голос немного запыхавшийся?
— Как?
— Не могу поверить, что мы вообще говорим об этом.
— Мы уже перешли ту черту, когда нужно быть застенчивыми, не так ли?
— Определенно.
— Тогда скажи мне, как это относится к тебе? — Я вступаю на опасную территорию, и мне плевать.
— Согласно книгам, у меня повышается уровень эстрогена и прогестерона, а также усиливается кровоток во влагалище. — Она тихо смеется. — Извини, это прозвучало ужасно.
— Я прошел несколько медицинских курсов и могу справиться с клиническими терминами.
— Вагина — это клинический термин?
— Конечно.
— Да. — Анабелль замолкает, тело гудит в темноте. — Я все время думаю о сексе. Я мечтаю об этом во сне. Думаю об этом во время занятий и во время еды.
«Какое совпадение, я тоже».
Она продолжает, говоря тихим шепотом:
— За последние несколько месяцев я научилась быть креативной, чтобы отвлечься.
Мои пальцы зудят, указательный палец начинает неторопливо обводить ее пупок.
— Что вы имеешь в виду?
— Ты парень, скажи мне.
Она говорит о мастурбации?
«Черт возьми, девушки так делают?»
— Ну, как я уже сказал, я здесь, чтобы помочь.
Хихиканье пузырится в ее горле.
— Ты никогда этого не говорил.
— Я говорю это сейчас.
— Какой ты добрый самаритянин, всегда готов протянуть руку помощи, —соблазнительно напевает она, заложив руки за голову, волосы разметались по подушке. Анабелль роняет одну, протягивает руку через все тело, чтобы взъерошить мои волосы, бесцельно, небрежно, как раньше. Все эти часы мы провели в этой кровати, смеясь, разговаривая и перекатываясь по матрасу.
— Анабелль, я не хочу причинять тебе боль.
— Ты не сделаешь этого.
Я знаю достаточно о человеческом теле, чтобы знать, что секс не повредит ребенку — это последняя из моих забот. Так о чем я беспокоюсь?
Как секс повлияет на нас? Будем ли мы больше тр*хаться в головах, чем раньше?