Эх, стать бы снова маленькой девочкой — беззаботной и беспроблемной, и чтоб любимая бабуля была жива, и можно было положить голову ей на колени и чувствовать, как добрые старые руки стирают слезы со щек…
Квартира встретила ее тишиной и призрачным светом: в окна ломилась полная луна. «Толстенная! Не луна, а лунища! — оценила Вика. — Как рожа у этой… как ее… Ну, певички, что мы недавно раскручивали».
Переодеваться она не стала. Плеснула себе коньяку. Распахнула окна. Упала в кресло. Со двора несся одуряющий запах сирени, в гаражах по соседству подвывали собаки.
«Было бы так всегда. Просто ночь и луна, и пахнет сиренью, и тихо. И никаких Смол, из которых надо делать благородных Антон-Иванычей».
Коньяк согрел горло, но усталости не снял. Вика, не раздумывая, плеснула еще. «Многовато я пью… Впрочем, с такой-то работой…»
Ей вдруг захотелось сделать что-нибудь глупое. Например, выйти во двор и наломать букетище сирени. (Ох, как в детстве они воевали за эту самую сирень со злыми соседками!) Или взять из гаража машину и поехать извозничать. И всю ночь просидеть за рулем, слушая нудные или трогательные истории пассажиров.
«Оставь, мать, — вяло осадила она себя. — Лучше еще коньячку, и все пройдет».
Была бы жива бабушка — о третьей рюмке речи бы не зашло. Не потому, что бабуля запрещала ей пить. Просто рядом с ней проходила любая тоска. Прижмешься к ней, вглядишься в любимые морщинки, уткнешься носом в халатик, от которого всегда пахнет милой «Красной Москвой»… Интересно, что бы сказала бабушка по поводу ее нового заказчика?.. Наверно, вот что: «Как ни закрашивай пятна у леопарда — все равно он хищник. А значит, извини за грубое слово, — негодяй».
— Да нет, бабуля. Какой он негодяй? Обычный деляга. Начальный капитал наворовал, а теперь хочет стать вроде как честным. И респектабельным. — Вика поймала себя на том, что отвечает вслух. Разговаривает с человеком, которого уже год как нет в живых…
«Так и с ума сойти недолго, — подумала Вика и попросила: — Отпусти уж меня, бабуля!»
Но ее так и подмывало пройти мимо бабушкиной комнаты. И вздрогнуть от счастья — потому что из-под двери пробивается полоска света. И ворваться в комнату, и увидеть в кресле знакомую сухонькую фигурку, и услышать ласковое: «Заходи, Викуля! Поболтаем…»
«Умерла бабушка — и болтать стало не с кем, — вздохнула Вика. — Кругом одни понты и деляги. Ох и сложно мне с этим Смолой придется!»
Да что ж ей так жаль-то себя сегодня? От коньяка, что ли? Или от усталости? Ей плясать надо, что противного заказчика уломала на полную сумму, а она, дура, куксится.
Луна за окном, кажется, раздулась еще больше. Значит, сейчас совсем поздно. По крайней мере, кому-то звонить — точно неприлично. Может, электронную почту просмотреть — раз уж вечер свободный выдался?
Вика включила свой лэптопчик. Странная картина: синий экран компьютера, темная комната, а за окном таращится огромная луна…
Пока устанавливалось соединение, она пыталась вспомнить, когда в последний раз открывала свой личный почтовый ящик. Да, уже месяц прошел. Все не до того. Едва успеваешь деловые письма просмотреть — а они приходят на корпоративный адрес.
«Вот я бестолочь! — укорила себя Вика. — Мы же переписывались — с учителем из Карелии, с программистом из Сан-Франциско, со студентом из Болоньи… Просто так переписывались, для души. А я про них всех просто забыла!»
Вика запустила почтовую программу. Наверно, ее ящик от писем лопается… Но нет. В графе «Входящие» светится хиленькая единичка. Единственное письмо.
«Забыли. Все про меня забыли», — с досадой подумала она. Кликнула по жалкой единичке… и луна будто рассыпалась в миллионы осколков.
В графе «Отправитель» значилось: бабушка.
«Виктория! Возьми себя в руки. Это рекламная рассылка. Сейчас откроешь письмо и убедишься — обычная лабуда. Кто угодно мог бабушкой назваться. Пансионат «Бабушка» — где уютно, как дома. Школа вязания под названием «Бабушка». Или кафе с домашними пирогами…»
Позвольте, а обратный адрес какой? Info@totsvet.net. Ну надо же — «totsvet»! Совсем уж глупо. Она такую дрянь и читать не будет — не иначе какой-то шутник вирус прислал. Вика уже потянулась кликнуть мышкой на «Стереть», как вдруг в уголке экрана замигало: У вас ровно минута, чтобы открыть письмо. Иначе оно будет уничтожено.
Да что за бред такой? Вика поймала себя на том, что считает секунды. Двадцать пять, двадцать, пятнадцать… А луна, кажется, уже заходит — по крайней мере, в комнате стало куда темнее. И от клавиш компьютера идет такой жар, будто изнутри он напоен огнем.