— Что за опыты? — строго уточнил Крутилин.
— По долгу службы я учитываю и обмениваю на рубли золотые монеты, — стал рассказывать Венцель. — Сами понимаете, среди них попадаются фальшивые, я обязан их выявить. В начале ноября клиент принес в банк два австрийских дуката чеканки 1852 года с портретами Франца-Иосифа Первого. Как и полагается, первым делом я их взвесил. И что вы думаете? Один из них оказался легче другого. Всего на чуть-чуть, на половину аптекарского грана[7]. Неужели фальшивый? Я осмотрел монеты в восьмикратную лупу, однако портреты на аверсах, гербы на реверсах и гурты[8] были абсолютно одинаковы. Однако отличия все же имелись: «тяжелый» дукат блестел, будто отчеканен вчера, «легкий» же был тусклым. Как думаете, какой я сделал вывод?
— Вопросы здесь задаю я, — напомнил Крутилин.
— Простите. Привычка. Раньше в реальном училище химию преподавал. Потому и смог разобраться в данном казусе, с разницой в весе. Надеюсь, понятно, что «тяжелая» монета хранилась в чулке или в банке?
Крутилин с Фрелихом кивнули.
— «Легкая» же ходила по рукам, испытав за девятнадцать лет жизни множество трений. Как вы уже знаете, все предметы сотканы из мельчайших частиц, именуемых атомами. Их не различить в микроскоп, вес их настолько ничтожен, что ни один самый совершенный прибор пока не в силах его определить. При каждом трении предметов, ну, например, когда вы кладете монету в карман или достаете ее оттуда, один или даже несколько атомов неизбежно «отрывается» от нее. И за девятнадцать лет от «легкого» дуката их «оторвалось» столько, что я сумел определить их суммарный вес. Конечно же, оба дуката я признал подлинными и обменял их на рубли. Однако меня стала мучить мысль — ведь об мою конторку каждый день трутся сотни, иногда тысячи золотых монет. Но оторвавшиеся от них атомы по вечерам безжалостно сметает уборщица. А что, если застелить конторку шерстяной тканью? В ее ворсинках атомы неизбежно застрянут. Сказано — сделано. Теперь каждый понедельник я приношу на службу кусок шерстяной ткани и стелю его на конторку. В субботу его забираю, якобы постирать. На самом деле прихожу в сарай, кладу его в лоханку, обливаю керосином и поджигаю. Под воздействием высокой температуры атомы золота «слипаются» в кристалл. Но как его найти среди груды пепла?
Венцель обвел вопросительным взглядом обоих сыщиков. Спохватился, что не на уроке, и продолжил:
— Получившийся пепел я аккуратно переношу в стеклянный кувшин, в который наливаю концентрированную серную кислоту. В результате реакции с продуктами горения образуется газ, ну как при добавлении уксуса в соду.
— Так вот откуда шипение, — догадался Фрелих.
— Полученный после добавления кислоты раствор я фильтрую сквозь промокательную бумагу. И всегда нахожу на ней крупинку золота.
— А шо, золото в серной кислоте не растворяется? — удивился Крутилин.
Венцель строго на него посмотрел и сурово вынес вердикт:
— Двойка. Тьфу! — тут же поправился он. — Извините, привычка, никак не могу избавиться. Нет, господин надворный советник, золото в обычных кислотах не растворяется, только в «царской» водке.
Крутилин нехорошо прищурился. Неужели его разыгрывают? Ну держись, сосиска немецкая, теперь я тебе спуску не дам!
— В водке, говоришь? — Иван Дмитриевич схватил графин, который заказал Фрелиху для сугреву, налил из него в рюмку, и, сняв с пальца обручальное кольцо, бросил в водку. — Чего ж не растворяется?
Фрелих деликатно кашлянул:
— Иван Дмитриевич, простите. «Царская» водка — это вам не столовое вино[9], а смесь соляной и азотной кислот.
Венцель одобрительно кивнул. А Крутилин покраснел. Мало ему, что учителишка поганый в невежестве его уличил, так теперь и собственный подчиненный туда же.
— А ты откуда знаешь? — накинулся он на Фрелиха.
— Так брат по химической части. Я же говорил…
— Надеюсь, мои объяснения исчерпывающи? Я могу быть свободен? — спросил, поднимаясь, Венцель.
— Это уж как суд решит, — огорошил его Иван Дмитриевич.
— Какой суд? За что? — Кассир схватился за сердце и опустился обратно на табурет. — Я ничего не сделал.
— Тайное добывание золота, — объяснил Крутилин. — Глава восьмая, статья 629. Каторга или поселение в Сибирь.
— Да вы сперва взгляните на результат этого добывания. — Венцель трясущимися руками достал из шинели сложенный носовой платок и развернул его. На ткани, если сильно присмотреться, можно было заметить несколько крохотных песчинок. — Вот итог моих опытов за целый месяц.