— Прямой резон. В сейфе в вашем номере изъято около двухсот тысяч франков. Я могу увезти эти деньги с собой в Петербург в качестве вещественного доказательства по делу о мошенничестве. А могу вернуть вам для того, чтобы вы могли прибавлять к скудному тюремному рациону прекрасные блюда французской кухни из здешних ресторанов. Ну? Мы договорились?
— Договорились.
Энгельгард раскурил сигару. Лебедев укоризненно покачал головой.
— Да ты не переживай, Вася, я теперь здоров, абсолютно здоров. И даже доктора моему табакокурению не препятствуют. А уж коньяк для укрепления здоровья просто рекомендуют. Принес, что обещал?
Василий Иванович, не поверивший в рекомендации докторов, осторожно покосился на закрытую дверь больничной палаты, достал из своего обширного портфеля серебряную фляжку и передал барону. Тот жадно к ней присосался.
— Аккуратнее, Виля, аккуратнее! — Лебедев отобрал у Энгельгарда фляжку. — А то мы с господином Кунцевичем твоего рассказа так и не дождемся.
— Хорошо, хорошо. Больше не буду. Но я надеюсь, что после того, как я закончу рассказ и отвечу на ваши вопросы, мне воздастся?
— Воздастся, воздастся, тут больше половины осталось, — поболтав фляжкой, сказал делопроизводитель. — Только не пошел бы тебе коньяк во вред.
— Уверяю тебя, что никакого вреда не будет, будет одна польза, кому, как не мне, знать свой организм. Ну ладно, чем раньше начну, тем раньше кончу, а стало быть, тем раньше вкушу эту божественную влагу. Слушайте, господа.
В сентябре я ездил в Баку, по делам — нефтью решил заняться. Там познакомился с неким Григорьевым, курским помещиком, прокутившим все свое состояние. За угощенье он сделался моим чичероне. Как-то бродили мы с ним по Старому городу и забрели в какую-то лавчонку. Там этот манускрипт и продавался. Торговец просил за него сто рублей. Григорьев мне посоветовал эту вещичку купить. «В Петербурге, — говорит, — Вильгельм Эдуардович, вы за нее впятеро возьмете, это я вам как бывший студент-историк ответственно заявляю». Ну я и купил. В тот день я, признаться честно, за обедом немного коньячком ошибся, вот и потянуло меня на древности. Ну так вот, купил я этот пергамент, а потом протрезвел и подумал, а какого дьявола он мне сдался? А трезвым я стал только через две недели, когда уже в Питере был. Решил я от этого папируса избавиться. Григорьев привел мне какого-то нумизмата…
— Нумизмата? Зачем нумизмату манускрипт?
— Как зачем? — Энгельгард недоуменно уставился на Лебедева. — Так древностями вроде нумизматы торгуют? Нет? Ну не к нумизмату, значит, а к букинисту, не знаю я, как они правильно обзываются, в общем, свел меня Григорьев с одним жидком, прямо ко мне в номер его притащил.
— А как Григорьев в Питере оказался?
— Да я эту каналью с собой привез — привязался как банный лист. И хватит меня перебивать, Вася! Ну так вот. Жид, как манускрипт увидел, так чуть пейсы себе не откусил. И сразу же предложил за него тысячу. Эге, думаю, крапивное семя, знать, вещица эта и прям дорогая, раз ты за нее такие деньги готов отдать. Поблагодарил я нумизмата, сказал, что свиток продавать отдумал и посему более его задерживать не смею. Так он целый час меня уговаривал. Наконец сдался и все мне рассказал. Оказывается, папирус этот одна иностранная высокотитулованная особа давно приобрести хочет. И готова выложить за него десять тысяч. Сошлись мы с букинистом на двадцати процентах, после чего он мне адресок герцога и сообщил. Я ему сразу же письмо и послал с моим нижайшим предложением. А за день до нашей знаменательной встречи получил от герцога телеграмму.
— А где теперь господин Григорьев? — вмешался в разговор доселе молчавший Кунцевич.
— Не знаю. Я его прогнал. Уж больно много он о себе возомнил! Мы поругались, дал я ему в зубы радужную[16] и отправил на постоянное место жительства.
— Когда это произошло?
— Да на следующий день, после того как я герцогу письмо отправил.
— Вы, господин барон, должны судьбу благодарить, что она вовремя свела вас с господином Лебедевым! — сказал Кунцевич. — Вы чуть не сделались жертвой мошенничества.
— Простите, какого мошенничества? Ничего не понимаю.
Полицейские переглянулись.
— У тебя, Вильгельм, хотели обманным путем похитить крупную сумму денег, — пояснил Лебедев.
— Позвольте. Вы, верно, невнимательно меня слушали. Не я должен был заплатить, а мне от герцога следовало десять тысяч. Где вы тут видите мошенничество?
— Покупатель ваш такой же герцог, как я — граф. — Кунцевич улыбнулся. — Припомните, пожалуйста, в той бакинской лавке был один древний манускрипт или их было несколько?