Глава 17
Все малыши спали в своих люльках. Едва я пришла в себя от кошмара, мне захотелось взглянуть на них. Разумом я понимала, что они были в безопасности, но страх всегда был в стороне от разума; может, страх и не подчинялся логике, но иногда он был логичен. Я боялась своих дядю и тетю — это было логично, но я также боялась, что мои дети каким-то образом остались в моем кошмаре — а это уже нет.
Со мной у кроватки стоял Китто. Мы держались за руки, глядя на Брилуэн. Она свернулась крошечным клубком, как если бы до сих пор спала внутри меня, пытаясь отыскать местечко между своими братом и сестричкой. Мы подошли к Гвенвифар, чтобы взглянуть на ее белые кудряшки, почти мерцающие в свете ночных ламп. Аластер развалился на спине, подбоченясь и расставив ножки, как будто так наигрался, что просто рухнул без сил, как иногда бывало с Лиамом. Были ли девочки и мальчики в таком раннем возрасте уже настолько различны? Я честно не знала, в моем окружении никогда не было детей, так что я училась по книгам и занятиям, а также на практике.
Китто обнял меня за талию, и я положила руку ему на плечи. Они стали шире со времени его прибытия, потому что Дойл настоял, чтобы этот небольшой мужчина начал заниматься в зале и даже практиковаться с оружием. Никто не рассчитывал, что Китто займет место в моей страже, но Дойл хотел, что мы все могли постоять за себя. Даже я участвовала в тренировках, пока не стала настолько большой из-за детей, что не могла нормально двигаться, а доктора не начали беспокоиться, что некоторые из упражнений могут спровоцировать преждевременные роды. Как только я восстановлюсь, я вернусь к тренировкам, потому что способность постоять за себя очень кстати после сна с Таранисом. Но ведь я и так защитила себя, верно?
— Клянусь, Мерри, малыши мирно спали на протяжении нескольких часов.
Я обняла его.
— Тебе тоже нужно поспать, ты же понимаешь?
Он улыбнулся мне, а затем снова приковал взгляд к детям, нашим детям.
— Я никогда не думал, что где-то найду свое место. Среди гоблинов меня терпели, пока я ублажал воина сильнее меня или его даму, как их покорная игрушка, но если они уставали от меня, или один начинал ревновать ко мне другого, меня выгоняли, и без хозяина я становился добычей для каждого.
Я обняла его обеими руками и притянула ближе, прижавшись щекой к его макушке с черными локонами, они были мягкими по текстуре, не похожими на волосы гоблинов, которые всегда были жесткими.
— Теперь ты один из нас, Китто.
Он обнял меня в ответ.
— У меня появилась семья, о которой я читал в книгах.
— Гоблины не так уж много читают, — сказала я.
— Не много, но моя первая госпожа научила меня читать, а потом это мое умение было так же интересно другим моим мастерам… как и секс порой.
— Ты читал им перед сном? — спросила я.
— И зачитывал договора или современные газеты.
— Не знала, что гоблинов заботит то, что происходит в мире.
— Иногда заботит.
Я прижала его ближе, потеревшись щекой о мягкость его волос. Я думала обо всех этих долгих веках, за которые он сумел выжить в культуре, которая признает только грубую силу и мощь на поле боя и секс. Похоже на отчаянное и одинокое существование.
Я попыталась поднять ему настроение, потому что тоже нуждалась в этом.
— Хорошо, что ты выучился и в сексе невероятен.
— В сексе я порой был слишком хорош, — ответил он.
Я отстранилась так, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Ты о чем? Нельзя быть в сексе слишком хорошим.
Я сказала это с улыбкой, но Китто в ответ не улыбнулся.
— Некоторые мастера начинали ревновать своих возлюбленных, потому что те предпочитали меня им, и выгоняли меня из-за этого.
Я распахнула глаза, попытавшись понять свое отношение к этому. В конце концов я сказала правду:
— Удивительно, что ревнивцы просто не убили тебя.
— Некоторые пытались, но любовники, которые ценили меня, их останавливали и даже вступались за меня.
— Ты очень хорош в постели, — отметила я.
Он улыбнулся мне.
— Но не так хорош, как ты считаешь, не по стандартам гоблинов.
— Им нравится очень грубый секс, — сказала я.
— На публику, а наедине многие из них предпочитают помягче.
Я знала об этом и по своему опыту с Холли и Эшем, другими гоблинами в нашей жизни. Если кто-то прознает о том, что они наслаждаются нежностью в сексе, их репутация будет разрушена, так что я помалкиваю, даже с Китто.
— И если раскроется их секрет о том, что они наслаждаются этим с тобой, это их погубит.
— Это посчитают слабостью, что всегда было вызовом среди моего народа.
— Твоя мать была сидхе, Китто, мы такой же твой народ, как и гоблины.
Он улыбнулся, на этот раз счастливой улыбкой.
— Я вырос не среди сидхов, Мерри, поэтому всегда считал себя гоблином. Сидхи — невозможно красивые, волшебные создания, и то, что я унаследовал их волосы и кожу, привлекало тех гоблинов, у которых был фетиш на прикосновения к плоти сидхов.
— Вот так фетиш для гоблинов, — сказала я.
— В этом кроется причина столь многих изнасилований во время войны между двумя расами. Сидхи по доброй воле не отдаются гоблинам.
Я склонилась к нему и поцеловала его мягко и нежно, но глубоко.
— Эта наполовину принцесса сидхов отдается с горячим желанием.
Его лицо просветлело, наполнилось счастьем.
— Я буду служить тебе изо всех сил столь долго, сколь ты захочешь.
— Китто, я не собираюсь прогонять тебя, ты же знаешь об этом?
Его счастье как будто немного померкло.
— Если король гоблинов призовет меня домой, Мерри, ты будешь не в силах ничего сделать, кроме как отпустить меня.
— Теперь ты сидхе, благодаря мне ты обрел свою силу, а это значит, что гоблины не смогут забрать тебя у меня, Китто.
Он прижался ко мне теснее, потеревшись щекой об изгиб моей шеи, словно ластившийся кот. Китто дрожал, и вовсе не от счастья.
Я обняла его крепче.
— Что с тобой? Чего ты боишься?
— Я гоблин, обладающий рукой силы сидхов, но Холли и Эш тоже обладают руками силы, а они остались в царстве гоблинов.
— Они должны были быть не в себе, чтобы попытаться присоединиться к довру Неблагих, когда королева так неуравновешенна, — сказала я.
— Это так, но то, что они не попытались присоединиться к сидхам после обретения своей магии, означает, что одной лишь магии недостаточно, чтобы я остался с тобой.
Я уткнулась лицом в его мягкие локоны. Вдохнула его запах, ощущая его мягкую силу и представляя, что его не будет рядом. От этой мысли становилось больно.
— Тебе кто-то что-то сказал?
— Ты не интересовалась, как распоряжаются Холли и Эш своими руками силы, которые они получили с твоей помощью?
— Нет, а стоит?
— Да, — ответил он, нежно прижавшись губами к моей шее.
— Расскажи мне, — попросила я.
— Если они прознают, что я рассказал о них, им это не понравится, а их руки силы на дуэли будут гораздо сильнее моей.
Китто повернулся в моих объятьях так, чтобы прильнуть ко мне еще ближе. Он дрожал, и совсем не от приятных объятий. Он опасался близнецов-воинов и правильно делал. Он вдруг стал ко мне недостаточно близко, иногда халат или пижама мешают удалить тактильный голод.
Я позволила ему распахнуть мой халат и потянула вверх его футболку. Китто помог мне снять ее через голову, и в тусклом свете ночников я заметила слабый проблеск его улыбки. Мы прильнули своими обнаженными телами друг к другу, он обнял меня за талию под тонким покровом моего халата, прижавшись телом, все еще в шортах, к моему бедру. Я чувствовала, как он начал отзываться на нашу наготу, но знала, что мне нет нужды предупреждать его о том, что секса этой ночью не будет, Китто не станет напирать, он был уже доволен тем, что я желала таких его прикосновений.