— Я видела, через что тебе пришлось пройти в прошлом году. И я поражена, как плохо порой с тобой обращаются.
— В этом городе у меня действительно есть вес, представь, что происходит с теми актерами, у кого этого нет.
— Должно быть, этот город к ним безжалостен, — сказала я.
— Голливуд сожрет любого, кто это позволит.
— Интересно, есть ли у звезд реалити-шоу такие же проблемы?
— Честно говоря, не знаю, мы с ними пересекаемся, только когда к ним уже приходит слава, и агенты пытаются удержать их в центре новостей. Не знаю, насколько все отличается в начале, но ты не похожа на большинство реалити-звезд. Ты уже знаменита.
— Только вот эта слава, как и мои благородные титулы, не оплачивают наши счета.
— Ты можешь вернуться к работе частным детективом.
— Это не поможет тебе сказать телестудии нет. Для этого нам нужно больше денег, чем может заработать частный детектив.
— Тридцать миллионов долларов, Мередит, вот сколько я получила за свой последний фильм. Ты никак не сможешь заработать такую сумму. Прости, но это правда.
— У нас есть одно предложение на миллион долларов, другое на несколько сотен.
— И за что предлагают миллион?
— Меня уже какое-то время уговаривают сняться для разворота журнала.
— Нет, нет, потому что я знаю, что некоторые из твоих предложений от семейных изданий. Ты можешь быть либо горячей молодой штучкой, либо прекрасной матерью малышей, но не сможешь совместить оба эти образа для прессы, не в этой стране.
— Тогда я буду признательна, если ты поможешь мне разобраться в поступающих предложениях, потому что у меня есть соблазн согласиться на все деньги разом. Я даже не задумывалась над созданием своего имиджа.
— Буду рада помочь, но тебе нужно определиться, какой образ ты хочешь поддержать.
Я рассмеялась.
— Не поздновато ли для меня становиться идеальной мамочкой, учитывая, что тройняшек я родила вне брака?
— Не из-за этого образ матери будет трудно продать, а из-за нескольких отцов, да и слухи о том, что Холод с Дойлом любовники, тоже сильно подпортили их имидж в центральных СМИ.
— Очень гомофобно, — отметила я.
— Да, верно, но все же так и есть.
— Могу ли я быть горячей молодой штучкой, только что родив тройню?
На это она рассмеялась.
— Не знаю. Я не знала никого, чья фигура восстанавливалась так быстро, как твоя, и кто не был бы чистокровным сидхом. Ты сложена как человек, но приходишь в форму, определенно, как сидх.
— Тем более после тройни, — добавила я.
Мэйв снова рассмеялась.
— Да, особенно после тройни. Людские СМИ жаждут узнать секрет твоего послеродового похудения.
— Никакого секрета нет, видимо, просто хорошие гены.
— Не это они хотят услышать, Мередит, а о каких-нибудь упражнениях или еще лучше: о магии или таблетках, что помогут им стать такими же стройными, как и до родов, без каких-либо усилий с их стороны.
— В форму я возвращаюсь без особых усилий, но все хорошее в моей жизни мне доставалось с огромным трудом.
Ее лицо разгладилось, и она обняла меня.
— Я знаю, и мне жаль, что я сорвала на тебе свое настроение.
Я обняла ее в ответ.
— Теперь я должна бы сказать: «Все в порядке», но это не так. Я больше ни для кого не буду девочкой для битья, — я обняла ее крепче и взглянула в лицо, мелькавшее в тысячах блокбастерах. — Даже для прекраснейшей кинозвезды Голливуда.
— Ты правда так считаешь? — спросила она, посмотрев на меня со своего роста более ста восьмидесяти сантиметров с высоким каблуком.
Я улыбнулась.
— Конечно, считаю.
Она склонилась ко мне, и я привстала на цыпочки навстречу поцелую. По меркам фейри это был очень целомудренный поцелуй, но если бы его засняли папарацци, они бы смогли продать фото за кругленькую сумму, спровоцировав слухи о том, что мы с Мэйв были любовниками. Однажды у нас был необыкновенный волшебный опыт, но едва ли можно сказать, что мы были вместе. Не уверена, можно ли нас с ней считать дальними родственниками, или она скорее входит в круг моих придворных. Когда-то подобные отношения были более официальны, при дворе Благих до сих пор так и есть, чуть меньше это можно отнести к Неблагому двору, и если уж здесь у нас тоже королевский двор, то при нем совсем не соблюдают эти формальности.
Она улыбнулась мне, ее розовая помада слегка смазалась. Я губы не красила, просто не заморачиваюсь над тем, чтобы сделать свои губы красными. Людям кажется, будто они чем-то накрашены, но поцелуй лишь доказывает обратное: размазалась только помада Мэйв.
Я отстранилась из объятий с улыбкой.
— Я очень ценю твое предложение выбрать любовников среди сидхов из числа новых стражников, — проговорила она.
— Они свободны, как и ты.
— Я очень давно не встречала тех, кто действительно придерживается таких взглядов. С людьми и Благими всегда есть цена, которую нужно заплатить, или какие-то обязательства.
— Неблагие, что не находятся под влиянием королевы, больше похожи на других фейри. Секс — такая же необходимость, как и еда.
— Точно, только вот у стейка нет чувств, нет эмоционального багажа, в отличии от людей, да даже от сидхов.
Я кивнула.
— С этим не поспоришь. Младшие фейри подходят к этому более рационально.
— Думаю, принцесса, тебе кажется, что младшие фейри рациональнее относятся к сексу с сидхами, потому что они уверены, что это встреча на один раз или короткая интрижка. За все время очень немногие не-сидхи женились и выходили замуж за сидха.
— Моей бабушке удалось, — напомнила я.
— Твоему деду хотелось покончить со своим проклятьем, и только добровольная женитьба на представителе другого вида фейри могла помочь с этим.
— То проклятье хотя бы не обязывало к браку по любви. Деда не просто так прозвали Уаром Свирепым, он бы никого не смог бы заставить полюбить себя.
— Как его сыновья, твои дядюшки?
— Их осматривали современные врачи, и похоже ничто не в силах остановить яд, сочащийся из пор их пальцев, зато им помогли латексные перчатки. Теперь они больше не травят этим ядом людей.
— Это хорошо, они не заслужили своего проклятья. Мне всегда казалось несправедливым, что проклятье Уара передалось всем его детям, родившимся с таким же отклонением, — проговорила она.
— Соглашусь, но когда вообще проклятья были справедливыми? В большинстве сказок есть своя доля правды, и во многих из них повествуется о том, как проклятье принца или принцессы затрагивает всех в замке или королевстве.
— Никогда точно не знала для чего они. Я думала, может, людские сказки создавались королям в назидание, чтобы они были честными и справедливыми, не то пострадает их королевство, но большинство правителей не видят себя в этих историях.
— Серьезно, так значит в «Спящей красавице» или «Красавице и Чудовище» нет правды?
— В основе «Спящей красавицы» лежит древнейший мотив о спящем воине[25], она достаточно правдива, а вот на чем основана «Красавица и Чудовище» я не знаю.
— На воинах Воронах, дремлющих под Лондонским Тауэром, — сказала я.
Она взглянула на меня, прищурившись.
— Откуда тебе об этом известно? Королева не рассказала бы, и уверена, Таранис не стал бы. Первая считает несправедливым, что для этих целей использовали лишь ее людей, а второй смалодушничал, чтобы пожертвовать своими стражниками в конце последней великой войны между людьми и фейри.
— Богиня показала мне видение, в котором некоторые из королевских Воронов погружены в зачарованный сон под человеческой крепостью. Это и есть вороны, о которых говорится в легендах, не о птицах[26].
— Когда последний Ворон покинет крепость, тогда Англия падет, — сказала Мэйв.
Я кивнула.
— Если над Англией когда-нибудь нависнет реальная угроза быть покоренной, тогда Вороны должны пробудиться и защитить страну, вот о чем на самом деле гласит легенда.
— Так чего же они не пробудились во время Второй Мировой Войны?
— Если бы Германия затронула английские земли, они могли бы.