— Придет, миледи.
— Хорошо, — сказала я.
Она смущенно улыбнулась мне, и ее звездные глаза были полны той неги, что я боялась никогда не увидеть у женщин, с которыми жестоко обращался мой брат. Это заставило меня улыбнуться.
— Вы действительно рады, когда окружающие вас люди счастливы, принцесса, — заметила Догмаэла.
Я оглянулась на нее.
— Действительно рада.
Она покачала головой.
— Вы пошли в отца, Мередит, и это благо для всех нас.
Я коснулась ее руки.
— Если бы я только знала, что никому из вас не дали выбора, перейти ли после службы у отца к Келу, я попыталась бы освободить вас раньше.
Догмаэла казалась испуганной.
— О, Мередит, нет, злобный ублюдок всегда пытался убить вас через своих прихвостней. Если бы вы попытались забрать нас у него тогда, много лет назад, он смог бы наконец увидеть вас мертвой или того хуже, — она похлопала меня по плечу. — Нет, все случилось так, как надо, теперь мы здесь, и вы правите так, как ваш отец и надеялся.
Я остановилась, так что и им пришлось, и посмотрела на них двоих. Они были членами личной стражи моего отца, Журавлями принца, веками, уж на протяжении всего моего детства точно, но я и не задумывалась над тем, что им может быть известен ответ на вопрос, который я хотела задать отцу.
— Люди все спрашивают меня, зачем отец учил меня быть правителем, если я никогда не должна была надеть корону. У меня нет на это ответа, но теперь здесь есть вы. Вы были его стражницами, его наперсниками… Известно ли вам, собирался ли он посадить меня на трон?
Догмаэла покачала головой.
— Я не была приближенной фавориткой принца Эссуса, поэтому не знаю, что было у него на душе.
Сараид же стала очень тихой, лицо ее было осторожным и пустым.
— Ты что-то знаешь, прошу тебя, расскажи мне.
— Он растил вас так, как умел, как будущего правителя, принцесса Мередит, но не собирался организовывать убийство своей сестры, вашей тети, или ее сына, своего племянника, чтобы посадить вас на трон.
— Тогда чего он для меня хотел?
— Я была его приближенной, но он никогда не доверял мне свои планы касаемо вас, учитывая его опасение за вашу безопасность. Он говорил, вы получите докторскую степень и станете первым доктором фейри, родившимся в Америке, эта мысль его радовала.
Я улыбнулась и кивнула.
— Было время, когда он хотел, чтобы я стала доктором, врачом.
— Думаю, учеба на врача заняла бы немало лет по человеческим меркам, поэтому можно предположить, что он не планировал, что вы вступите в гонку за трон.
Я кивнула.
— Думаю, ты права, но своей сестре он говорил, что я стала бы лучшей королевой, чем Кел когда-либо станет королем.
— Я слышала, как он сказал ей это, — призналась Догмаэла, — и она была в ярости. Будь это кто-то другой, а не принц Эссус, за такие речи он бы подвергся пыткам.
— Брат всегда был ее слабостью, — проговорила Сараид.
— Она боялась его, — сказала Догмаэла.
— Нет, — возразила Сараид.
— Она боялась его силы, Сараид. Она знала, что он был одним из немногих при дворе, кто был настолько силен, что мог свергнуть ее с трона.
— Хочешь сказать, убить ее? — уточнила Сараид.
— Да, именно это я и хочу сказать.
— Отец любил свою сестру, а она любила своего брата, — вмешалась я.
Они обе взглянули на меня.
— Они были привязаны друг к другу, каждый по-своему, — заключила Сараид.
Мы все лишь согласились с этим.
— Если бы не его любовь к своему племяннику… — произнесла Догмаэла.
— Он мог бы быть все еще жив, чтобы увидеть своих внуков, — продолжила я, и от этой мысли в груди заныло, а глаза начало жечь.
— Но если бы наш принц, ваш отец, был бы сейчас жив, тогда внуков могло бы и не появиться, — сказала Догмаэла.
Я посмотрела на нее.
— Что за вздор, Догмаэла!
— Нет, Сараид, если бы принц Эссус был жив, тогда Мередит не пришлось бы скрываться в западных землях, а королева не отправила бы Дойла найти ее. Он не вернул бы ее назад, чтобы она была под стражей и разделила ложе с королевскими Воронами, поэтому она никогда не стала бы спать с ними, не влюбилась бы в Холода, Галена и во всех остальных. Если уж на то пошло, став доктором, смогла бы она вернуть нам милость Богини, или мы так и продолжили бы вырождаться как народ?
Мы с Сараид просто уставились на нее. Мне хотелось воскликнуть: «Да ты, Догмаэла, глубокий мыслитель, философ. Я и не догадывалась.» Но мне показалось это оскорбительным, как будто прежде я считала ее глупой, а это было не так…
— Хочешь сказать, моему отцу было суждено умереть, чтобы я смогла вернуть в Фэйри жизнь?
— О чем-то подобном мы говорили с терапевтом, и да, я так считаю. Нет ничего, на что я променяла бы нашего принца, вашего отца, но так я наполняю смыслом его гибель и все, что произошло после. Если все это случилось ради того, чтобы вы могли спасти нас, Мередит, снова вернуть к жизни наш народ и Фэйри, тогда вся эта боль чего-то да стоит, понимаете?
— Пустые разговоры, — высказалась Сараид. — Если так ты чувствуешь себя лучше, тогда продолжай в это верить, но принц Эссус не превращал себя в мученика, чтобы Мередит смогла вернуть нам Богиню и спасти сидхов от самих же себя.
— Я и не говорила, что наш принц добровольно пошел на смерть, чтобы спасти нас, Сараид, но с этой точки зрения можно посмотреть на все эти боль и ужас и увидеть во всем этом хоть какой-то смысл.
Сараид покачала головой.
— Вот почему я перестала посещать терапевта.
Я не была уверена, как относиться к успокаивающему суждению Догмаэлы. Я даже не была уверена, что это успокаивает меня, но это дарило Догмаэле умиротворение, так что я не хотела спорить.
— Простите, принцесса Мередит, я не хотела вас расстраивать. Это было так безрассудно.
— Я лишь попросила тебя пойти к терапевту, Догмаэла, все это должно быть эффективно для тебя, не для меня.
Она взглянула на меня испытующе.
— Простите мою дерзость, принцесса, возможно, воспользоваться своим же советом не такая уж плохая идея.
— Ты о чем?
— Нет, — сказала Сараид, — нет, ты не скажешь принцессе сходить к психологу. Мы проводим ее к капитану Дойлу или куда ей еще понадобится, и только.
Догмаэла припала на колено так же, как Красные Колпаки в качалке.
— Прошу простить меня, принцесса.
— Ой, поднимись, ты не сделала ничего дурного, Догмаэла, как и ты, Сараид. Вы можете быть разными людьми и по-разному справляться со своими проблемами. А сейчас мне просто нужно поговорить с Дойлом и Айслингом.
— С Айслингом? Зачем он вам? — поинтересовалась Сараид.
— Это личное.
Сараид преклонила колено рядом с Догмаэлой.
— Мы задели вас.
— Ой, встаньте!
Я припустила дальше по коридору так быстро, как только позволяли мне каблуки. Они рысцой нагнали меня и заняли свои места телохранителей позади по обе стороны от меня. Так мы и вышли через раздвижные стеклянные двери под калифорнийское солнце, где Дойл учил технике ведения рукопашного боя, и все, чего мне хотелось — броситься к нему и ощутить объятия его сильных рук. Я этого не сделала, потому что это могло подорвать его авторитет, но это потребовало большего самоконтроля, чем потенциальная королева может допустить.