— Время научило нас осторожности, принцесса, только и всего, — сказала Сараид.
Догмаэла подбоченилась и высказалась:
— Я вернулась к своим старым вредным привычкам, и прошу за это простить меня, принцесса Мередит. Вы заслуживаете лучшего отношения, ведь показали себя справедливой, разумной и… Простите.
Я улыбнулась ей.
— Все в порядке, мы все учимся по ходу дел.
— Это правда, — согласилась она.
— Я все равно не хочу смотреть на обнаженную кожу Айслинга, — проговорила Сараид.
— Как и я, — сказала Догмаэла.
— Тогда встаньте там, где не будете его видеть, но я поговорю с Дойлом и в конце концов с Айслингом. Если вы не хотите охранять меня в это время, тогда найдите тех телохранителей, которые вас заменят.
Они снова переглянулись, а затем Догмаэла со смущением сказала:
— Простите, принцесса, это очень старая привычка. Единственными, к кому мы могли обратиться за помощью, когда королева отдала нас своему сыну, были другие Журавли.
Я нашла интересным подбор ее слов: отдала, как будто какое-то имущество или щенка. Людей никому не отдают. Так просто не должно быть.
Я привстала на цыпочки, чтобы обнять ее. Она застыла и сперва не обняла меня в ответ, а затем неловко похлопала по спине.
— Мне очень, очень жаль.
Вот тогда она обняла меня и прошептала:
— Спасибо, что спасли нас.
Когда я отстранилась, в глазах снова стояли слезы. Мне не по душе эта новая чувствительная я, хочется надеяться, что гормоны успокоятся, и я смогу лучше контролировать себя, но выражение лица Догмаэлы заслуживало пары счастливых слезинок.
К нам с улыбкой подошел Гален. Он был без рубашки, демонстрируя плоский живот и крепкие мышцы. Он не качался с таким усердием, как Рис, и не налегал чрезмерно на питание, так что его тело казалось не таким рельефным, но одетый лишь в шорты, он никак не мог скрыть мускулы под своей гладкой, бледно-зеленой кожей. Может, из-за избытка травы, деревьев и растений вокруг, но его локоны казались очень зелеными, а тоненькая косичка по-прежнему была единственным напоминанием о том, что когда-то его волосы были длиной до колен.
— Все в порядке? — спросил он, протянув мне навстречу руку. Это было так же естественно, как само дыхание: держать его за руку, стоя рядом с ним.
— Все прекрасно, — ответила я, прильнув к нему и привстав на цыпочки, встречая его поцелуй.
— Прекрасно, — пробормотала Догмаэла и отвернулась, скрывая свои чувства, полагаю.
— Мы не считаем, что принцессе безопасно находиться здесь рядом с Айслингом, — сказала Сараид.
На это Гален усмехнулся.
— Она в достаточной безопасности.
— Мне кажется это беспечным, — заметила Сараид.
— Если ты влюблен, по-настоящему влюблен, магия Айслинга не имеет над тобой силы, — напомнил Гален.
— Принцесса уже рассказала нам старые бабушкины сказки об истинной любви, способной защитить от него, — ответила Сараид.
— Мередит сказала, что она, Сараид и ты будете в безопасности, — проговорила Догмаэла. Она быстро вытерла рукой свое лицо и повернулась к нам с холодным, пустым выражением, хотя так же, как и Сараид, предусмотрительно не глядела на зону тренировки.
Гален притянул меня в свои объятья, ухмыльнувшись шире.
— Значит мы трое в такой же безопасности, как и дома, а вот Догмаэла, возможно, захочет куда-нибудь уйти.
Она кинувла.
— Я хочу, с позволения Мередит. Даже по старым бабушкиным сказкам меня ничто не спасет от его Пугающей Красоты.
Когда-то Айслинга называли Пугающе Красивым, правда по-гаэльски, но поскольку я не знала точно, из какой местности Айслинг, то и его гаэльское имя мне было неизвестно. Диалекты гаэльского языка очень похожи на диалекты романских языков: порой они очень сильно друг от друга отличаются.
— Можешь идти, Догмаэла, думаю, я в достаточной безопасности.
Я понимала, что улыбалась своей версией глупой, влюбленной улыбки.
Она стрельнула взглядом в Галена, затем в меня и наконец посмотрела на Сараид.
— Уверена, что хочешь остаться?
Сараид покачала головой.
— Нет, не уверена, я… — она взглянула на меня, а затем снова повернулась к своей коллеге. Выражение на ее лице было почти болезненным.
— Иди, Сараид, — сказала я. — Иди, если тебе неуютно находиться рядом с Айслингом.
— Все в порядке, — заверил Гален со ставшим серьезным, даже встревоженным лицом.
— Я просто не хочу, чтобы вы решили, будто я ставлю свою безопасность превыше безопасности принцессы. Я за нее жизнь отдам.
— Я верю в это, Сараид, — ответил Гален. — Мы оба верим, но сейчас вопрос не касается жизни и смерти.
— Я вас отпускаю, Сараид, Догмаэла, а теперь идите с моего благословения, — сказала я.
— И с моего, если это важно, — добавил Гален.
— Важно, — заверила Догмаэла с немного горькой улыбкой.
Они с Сараид снова переглянулись, а затем поклонились, прижав руки к груди над сердцем, развернулись и ушли.
— Ты не знаешь, почему они делают так, касаются ладонями сердца? — спросила я.
— Это была идея Кела, демонстрация, что они принадлежат ему не только телом, но и сердцем.
Я взглянула на него, должно быть, с тем же ужасом в глазах, какой чувствовала внутри.
Он крепче прижал меня к своему телу, и я прильнула щекой к теплу его груди, обхватив руками его за пояс, крепко обнимая.
— Я так рад, что ты убила его, — прошептал Гален мне в волосы.
— Я тоже, — ответила я, вдыхая аромат его кожи с легкой ноткой пота, но это не было запахом мужчины, так скорее пахнет свежескошенная трава.
— Ты можешь просто прикончить еще парочку своих родственников, и мы заживем в мире.
— Королева ведет себя хорошо, — напомнила я.
— Точно, тогда всего одного родственника, — сказал он.
Я отстранилась, лишь чтобы взглянуть ему в лицо.
— Когда ты стал таким кровожадным?
Он улыбнулся, но эта улыбка не коснулась его зеленых глаз.
— Когда он тебя ранил, когда обратился в суд, чтобы добиться права посещения наших детей. Он должен умереть.
Я обняла его так крепко, как только могла, внимательно изучая его лицо. Не знаю почему, но мне вдруг стало так страшно за него.
— Обещай мне, что не вытворишь какую-нибудь глупость, Гален.
— Я твой телохранитель, твоя безопасность — моя обязанность. Я отец твоих детей, по сути муж, а значит я вправе сделать все, чтобы защитить или отомстить за тебя, моя Мерри.
— Если король снова попытается меня похитить, тогда сделаешь все, что только сможешь или пожелаешь, но пообещай мне, что не будешь пытаться одолеть тирана в его же логове.
Он поцеловал меня, и я ответила на поцелуй, но продолжила всматриваться в его лицо, как только он отстранился.
— Гален, обещай мне.
Он улыбнулся, погладив пальцами меня по щеке.
— Не могу.
— Не лезь в неприятности, прошу тебя, Гален. Я уже достаточно потеряла близких!
Он обнял меня крепче и слегка покачал головой.
— Я люблю тебя, Мерри, люблю наших детей. И хочу быть с вами.
— Тогда не делай глупостей, ладно?
— Я? Глупостей?
Он одарил меня подкупающим, полным самоиронии взглядом, но прямо сейчас я ему не верила. Мне вдруг стало за него так страшно, что заныло в груди, и я как будто не могла дышать.
— Запомни, Гален, мне не нужно, чтобы ты умер за меня, я хочу, чтобы ты для меня жил.
Он ухмыльнулся.
— Я уже живу для тебя.
Я хотела продолжить, но Дойл предупреждающе вскрикнул, и Гален повалил меня на землю, накрыв своим телом. Я лишь мельком увидела, падая на спину, как над нами пролетел один из Красных Колпаков, разворачиваясь в воздухе, прежде чем грудь Галена закрыла мне обзор.
Глава 30
Я ощущала, как под моей ладонью билось сердце Галена, запертое в грудной клетке, он крепче обхватил меня руками, зажав между своим телом и спутанной травой, закрывая меня собой, как щитом. Я понимала, что это его работа, но все, о чем я могла думать в тот момент: если он на самом деле пожертвует ради меня своей жизнью, я едва ли смогу когда-нибудь оправиться от этой потери.