— Дай ручку — телефон записать! — приказываю я.
Он переворачивается на спину и просовывает руку под китель.
— Только аккуратно! Уши береги! — предупреждаю я его, приставляя пистолет к его голове.
Он протягивает мне шариковую ручку, и я передаю ее вместе с огрызком обоев Анжеле, а из ее рук забираю одежду.
— Запиши мне свой телефон, — объясняю я девушке свои действия.
— Свет, ты чего?! — опять удивляется она.
— Поторопись, мне некогда.
Я снимаю с себя портупею и напяливаю кое-как прямо на голое тело юбку и кофточку Анжелы. Ее туфли, от которых я предусмотрительно отламываю каблуки, приходятся мне впору. Затем прячу в карман кусочек обоев с номером телефона, записанным Анжелой, и еще раз пинаю ногой Патрончика.
— А ну вставай, зелень пузатая! Пойдешь со мной в качестве заложника. Моя милиция меня бережет, называется!
Майор, кряхтя, поднимается. Я поддеваю ногой портупею и подкидываю ее в его сторону.
— Надень.
Он смотрит на меня укоризненно, тяжело вздыхает и застегивает ремни.
— Пошел вперед! — я киваю в сторону двери. — Смотри — без шуточек!
Он выходит в коридор, я осторожно двигаюсь следом, остерегаясь нападения со стороны неудостоенных высокой чести сидеть за одним столом с Васей Дроздом. Впрочем, мои опасения оказываются напрасными: их и след простыл. Мы выходим из квартиры и спускаемся вниз по лестнице. Когда мы доходим до второго этажа, слышим топот нескольких пар ног, бандиты спешат за нами.
— Не так быстро! — кричу им я. — А то оставлю вас без Патрончика!
На мгновенье топот прекращается, но до нас доносится голос Дрозда:
— Патрончика не жалеть! Взять ее, суку, живой или мертвой! Я сказал, взять ее!!! — визжит он.
Вновь возобновляется грохот: бандиты продолжают погоню, но мы уже выходим из подъезда. Я сразу же замечаю милицейский «уазик», внутри которого дремлет еще один страж порядка.
— Патрончик, к машине, живо! — приказываю я.
Увидев майора, спавший в машине милиционер открывает дверцу и получает от меня рукояткой в висок. Он теряет сознание, я поднимаю с его колен АКС-У, быстро снимаю с предохранителя и передергиваю затвор.
— Что ты делаешь?! Остановись, пока не поздно! — стонет Патрончик.
— А разве еще не поздно? — с сарказмом спрашиваю я, и в это мгновение вижу, как из ресторана выходят мужчина средних лет и молодая и очень красивая женщина в черном облегающем платье.
Они подходят к беременному «мерседесу». Машина пискает и приветствует их вспышкой габаритных огней.
Честно говоря, я всю жизнь мечтал ездить на «мерседесе». И когда он оказывается так близко, ребяческое нетерпение одерживает верх над разумом. Вместо того, чтобы вышвырнуть на газон потерявшего сознание милиционера и уехать на «уазике», я бросаюсь к роскошной иномарке. Мужчина галантно помогает устроиться своей спутнице, затем обходит машину, чтобы самому сесть за руль, но вместо этого получает от меня рукояткой «Калашникова» в пах. Он вопит от боли и падает на асфальт. За спиной у меня хлопает дверь. Я оборачиваюсь и вижу бандитов, выбегающих из подъезда. Я полностью разряжаю обойму пистолета и даю короткую очередь из автомата в землю прямо перед ними. Они падают, расползаются в разные стороны и начинают отстреливаться. Мужчина, которого я ударил в пах, прытко перелезает на газон и залегает за бордюрным камнем. Его дама верещит в машине от страха, в окнах ресторана гасится свет. Я даю еще несколько коротких очередей в сторону бандитов, прыгаю в «мерседес» и усаживаюсь за руль. Я вспоминаю, что нужны ключи зажигания. И с изумлением обнаруживаю, что у машины нет даже замка зажигания.
— Как ее завести? — ору я в ухо женщине.
— Нужна карточка, — визжит она.
— Как в блокадном Ленинграде, все по карточкам, — ворчу я и кричу хозяину иномарки: — Что, пижон дешевый, на нормальный «мерседес» денег не хватило — купил для безруких инвалидов!
Он приподнимает голову, раздаются новые выстрелы, и он вновь скрывается за бордюрным камнем. Его подруга пытается вылезти из машины, но я удерживаю ее:
— Лучше пригнись! Идиотка!
Я вываливаюсь из машины, даю короткую очередь и бросаюсь к хозяину «мерседеса».