— А-у-у-у! — с трагическим надрывом подпел Патрончику пьяный дух Искандурова.
— Мужик, ты будешь выпендриваться, без потомства останешься, — сочувственно произнесла Елена Владимировна. — Впрочем, у тебя, небось, уже внуки растут.
— Вам это… так… с рук… не сойдет, — прерывисто прохрипел Патрончик, — я… майор… милиции…
— А я майор ФСБ! Дальше что?! — парировала Елена Владимировна, и все мы уставились на нее с изумлением. — Готовьте следующий шприц! — приказала она Светлане. — По четыре грамма ему и ему! — она кивнула по очереди на меня и Патрончика.
— И Искандурову тоже! — закричал я.
— Нет!!! — завопил его пьяный дух, прикованный к батарее.
— Нет! — твердо произнесла Елена Владимировна.
— Послушай, послушай меня! — попросил я.
— Ну что еще?! — она обернулась и вновь опустилась на корточки напротив меня.
— Ты понимаешь, что в лучшем случае я превращусь в майора милиции, да к тому же в такого старого!
— А я не только психиатр, но еще и женщина, — шепотом пожаловалась она, — женщина, которой надоел ее муж…
— Так разведись с ним!
— А квартира?! Разведусь и дальше что?! Все равно жить под одной крышей! Или размениваться! А что я выменяю из двух комнат в коммуналке в «хрущобе»?!
— Значит, вот что! — прошептал я. — Давай заключим сделку! Я тебе идею, как утрясти семейные проблемы, а заодно и семейный бюджет пополнить, а ты отправишь Искандурова…
— Какую идею?! — скептически скривила губки соседка.
— Очень простую! Наклонись поближе, я расскажу.
— Только без глупостей, — предупредила соседка, наклоняясь ко мне.
Я изложил ей шепотом свой план.
— Хм, — Елена Владимировна внимательно посмотрела на меня. — Странно, как это нам раньше не приходило в голову…
— Старая закалка, «совковое» воспитание, мысли в эту сторону не работают, — объяснил я.
— Можно подумать, что у тебя было воспитание другое?! — спросила она с сарказмом.
— Я в армии служил, там свободная торговля давно процветает, — пояснил я.
— Родину, гады, продаете! — ухмыльнулась соседка.
— Так уж на Руси издавна повелось, — развел я руками. — Что стерегу, то и продаю. Ну, так что — насчет бизнеса? Чур, мне треть от прибыли! За идею. И оргчасть, пожалуй, возьму на себя!
— А оставшиеся две трети?
— Тебе и твоему мужу…
— Ну, это мы посмотрим. А в целом, я согласна, — она подняла стул и трижды взмахнула им.
Она оглушила пьяный дух Искандурова, затем Патрончика и последнее, что я запомнил, это, как стул сломался об мою, вернее, Светкину, голову.
Стояло нездешнее лето. Все под тем же синим солнцем все так же надоедливо шепелявили листвой причудливые иссиза-голубые деревья, вновь заострившаяся трава ранила ноги, а густой кустарник норовил хлестнуть по лицу упругими ветками, обросшими молодыми колючками.
— Ну, наконец-то! — с облегчением воскликнула Света, спешащая мне навстречу через свою пустыню.
А в воздухе парили перья и пух, как в сорокалетие Чанчжоэ.
Я вновь подивился тому, как необычно совмещались чужеродные пространства. Вот Света подбежала вплотную ко мне, но я оставался в своих джунглях, а она в своей пустыне, что не помешало ей обнять меня. А эти пух и перья! Сперва, по привычке из прежней жизни, я пытался отмахиваться от них. Но это оказалось бесполезно, потому что они пролетали сквозь мою руку, не причиняя мне никакого беспокойства. Точно так же Светлана спокойно проходила сквозь кустарник и деревья, которыми заросли мои дебри. И вот что интересно. Если бы я захотел приобнять какую-нибудь фрекен бок из числа Светкиных маркитанток, у меня бы ничего не вышло, поскольку моя рука проплыла б сквозь ее тело, как сквозь облачко. Но с другой стороны сама эта фрекен бок запросто разъезжала верхом на моем осле.
— Ну-с, Искандуров с Патрончиком здесь? — спросил я; этот вопрос меня беспокоил больше всего.
— Здесь-здесь, — успокоила меня девушка и добавила. — Причем, у кого-то из них рыло в пуху.
— Ну не иначе, как у Патрончика, — предположил я и оказался прав.
Невдалеке, утопая в пуху и перьях, окруженный толстыми одалисками с козьими ножками и рожками, лежал майор. Две женщины, прильнув к нему с двух сторон, старательно вылизывали его физиономию, заросшую суточной щетиной. Еще две толстушки, расположившись валетом к тем двум, занимались ляжками Патрончика. Но больше всех повезло рыжей бабище, которая, оттеснив своих подружек, оседлала мужское достоинство майора и устроила верхом на его коньке бешеную скачку, сопровождая ее оргазмическими воплями. Не менее полусотни обнаженных одалисок толпились рядом, ожидая своей очереди. И поскольку то дело, с которым они пришли к майору милиции, не терпело отлагательств, некоторые из них предавались пагубной страсти друг с другом. Сам же Патрончик конвульсивно извивался под рыжей бесстыдницей и радостно вскрикивал: