Утром следующего дня я проснулся в чертовски нехорошем настроении и с таким же самочувствием. Сахара во рту заставила меня подняться с кровати и пойти в ванную. Посреди ванной, на полу, лежал Дэвид, из одежды на нём была лишь белая рубашка от Диора. В это время я услышал громкую ругань Максима в гостиной и, переступив через Дэвида и быстро хлебнув немного воды из крана, вернулся обратно в комнату. Макс стоял возле своей картины, валявшейся на полу, и ругался самыми последними словами. Подойдя к картине, я тоже завернул многоэтажный мат - шедевр был испорчен чьей-то блевотиной. К нам подошёл качающийся Дэвид, увидев наши недоумевающие вопросительные взгляды, направленные вниз, он посмотрел туда же:
- What’s a f…ck?!!! – выкрикнул он, сделав резкий скачок, но тут до него дошло, - Oh, no..., – он яростно ткнул в себя пальцем, горько вздохнул, свесил голову и произнёс печально, - It’s me… F...ck us all! – Мы с Максом схватили картину и потащили её в ванную, где попытались отмыть её под утробные звуки Смайлика, склонившегося рядом над унитазом и пытавшего извлечь из себя останки вчерашней закуски. Из-за свежей краски нам плохо удалось отмыть нечистоты – всё расплывалось, но Макс, несколько раз посмотрев на картину издали, сказал, что так она приобрела даже большую оригинальность.