- Ты совсем не изменился! – кисло усмехнулся я. – Чтоб я сдох!
- Как ты можешь так говорить!? Эй… - перекрестился Эдик.
- Над смертью, Эдичка, надо шутить, тогда она обидится и не придёт к тебе, - пошутил я, подтвердив тем самым самые худшие опасения Эдуарда, что и я, как и он, ничуть не изменился и остался таким же уродом и жалкой личностью.
Я тогда был не в настроении. Макса не было: он, как всегда обдолбившись, подвязался на улице нарисовать какого-то типа за двести рублей, но когда тот увидел портрет, то, гадина, сдал умиравшего со смеху Макса ментам, которые тоже дико ржали. Но меня поведение Максима больше не веселило, оно начинало напоминать агонию. Так что не прошло и двух секунд после того как я увидел Эдуарда в «Шайзе», а во мне уже взыграли добрые чувства: меня тут же начало мутить и появилось непреодолимое желание его прибить. Сейчас, принимая во внимание его расшатанный жизненными невзгодами организм, я сделал