Шокированный перспективами нового божественного порядка и впечатлённый его рассказом, я, неожиданно для себя, словил себя на том, что невольно заинтересовался личностью Эдуарда: блин, не каждый день натыкаешься на людей научившихся так гнать. Он явно продвинулся за то время, что я его не видел. Эдуард естественнейшим образом вписался в галерею упадочных и порочных негодяев, моральных уродов, извращенцев и мерзостей, которых я встречаю почти каждый день в течение двадцати пяти лет. Живем-то мы в небывало интересное время – время подонков. Я был готов подставить уши под новую лапшу, но Эдуард, уловив мой лоховской порыв, пока клиент не «остыл», тут же предложил мне внести посильную материальную лепту в сектантскую кассу. Скорей всего, он так всех разводит: сперва бьёт ниже пояса, то есть по голове, а потом, пока подопытный не очухается, «чистит» насчёт бабла. Я напрямую спросил, куда он денет деньги. И Эдуард мог бы напрямую мне сказать, что он их пропьёт или потратит на шлюху, и тогда я со спокойной душой дал бы ему, честное слово. Но привычка лгать была сильнее его, и Эдуард продолжил быть косноязычным и скользким, опять став витиевато блуждать по закоулкам моих атрофированных мозгов. Я устал. «Н-да, - подумал я, - если прилепить этот язык к подмёткам ботинок – это будет самая скользкая обувь, какую только можно найти. Хрен тебе, а не деньги!» - На этом мы и расстались. Я больше не стал с ним общаться, побоявшись, что он, ненароком, из наших разговоров поймет на какой стадии развития обезьяны он находится. Эдуард, ясен перец, расстался чрезвычайно недовольным… На прощание он попросил меня «дать ему на время поносить мою курточку», которая ему очень понравилась, но я сказал, что она и мне самому очень даже доставляет удовольствие.