– Конечно! Если бы ты была драконьей самкой, я представил бы тебя родителям, и перед советом старейших драконов объявил бы своей женой. Но сейчас ты человек и я… тоже человек! А значит, нам нужен священник, чтобы освятить наш брак!
Анджелика призадумалась. Конечно, он был прав. Впрочем, она сама, казалось бы совсем ещё недавно, размышляя над своей девичьей жизнью и возможным будущим, представляла себе в мечтах пышную свадьбу, любящего мужа, уютный дом, пухленьких деток… А сейчас она готова была забыть обо всём, всё бросить и лететь, куда попало с новообращённым драконом, не думая ни о завтрашнем дне, ни о дне вчерашнем!
И всё потому, что она любила! Это была не игра, не девичий каприз, не увлечение. Она любила! Она претерпела уже столько мучений и трудов ради этой любви, и готова была претерпеть ещё больше! Так причём здесь священник? Впрочем, если её возлюбленному так хочется, то почему бы нет?
– Вообще-то, формально вы не имеете право вступить в брак по христианскому обычаю! – раздался голос из ниши, в которой помещалась метла.
– Это почему ещё? – в один голос спросили дракон и девушка.
– Потому, что вы, сеньор дракон, не принимали обряда крещения! – был ответ.
– Это дело поправимое. – сказала Анджелика после некоторого размышления. – Можно окрестить его там же, где мы сможем достать священника, куда собственно мы и собирались – в городе!
– Так-то оно, так! – не унималась метла. – Но я не уверен, что подобное существо вообще может быть окрещено!
В ответ на эти слова Анджелика встала и сердито подбоченившись, заявила следующее:
– Вы, дон Клеофас, настоящий средневековый… – она запнулась, подбирая слово, – ханжа! Драся теперь человек и имеет право креститься, жениться и вообще выбирать свою судьбу, как и любой другой!
– Что ж, воля принцессы – закон! – ответила метла с лёгкой усмешкой в голосе и добавила, как бы про себя, – Я всего лишь метла! Распоряжайтесь мной!
Глава 12. Вылазка
Удушливый полуденный зной прогнал людей с улиц. Город, как будто вымер. Опустела рыночная площадь, торговцы скрылись за белыми стенами домов, по булыжной мостовой перестали сновать разносчики воды с громадными кувшинами и мехами, едва ли не в человеческий рост. Буйная зелень садов подёрнулась сероватой пыльной дымкой, и весь город задрожал, заколебался в мареве раскалённого воздуха, стал нереальным, как бы сотканным из сонных неясных видений.
У раскрытых на день ворот, дремали, опёршись на алебарды, два стражника в латах и шлемах. Ещё с десяток таких же стражников, но без лат, шлемов и оружия, которое стояло тут же прислонённым к стене, коротали время под навесом, играя в кости и потягивая слабенькое вино из кожаных фляжек. Каждый час, отмеренный по солнечным часам, двое из них вставали, с вздохами застёгивали потные камзолы, облачались в железо и сменяли тех, что выстаивали положенное по уставу время на солнцепёке у ворот. Те же, что достаточно прожарились, ошалевшие, но счастливые, шли на их место, сбрасывали с себя железный груз и первым делом засовывали головы под прохладную струю небольшого фонтанчика, бившего горизонтально из стены, и спускавшего свои воды в побитую временем мраморную чашу, выполненную в виде раковины. А те, что сверкая нестерпимым блеском полированной стали, вытягивались по стойке смирно у ворот, через несколько секунд начинали вариться заживо, и минут через десять-пятнадцать являли собой жалкое зрелище. Казалось, что эти доблестные воины держатся только благодаря опоре на свои алебарды, и тотчас упадут, если эти подпорки убрать из-под них.
Но вот случилось странное. Где-то далеко-далеко на дороге, почти на линии горизонта, там, где плоская равнина переходила в холмы, которые через день-два пути становились скалистыми горами, ни с того, ни с сего закружилось пылевое облачко.
Казалось бы, что в этом может быть такого особенного? Подумаешь, облачко пыли! Его мог поднять одинокий путник или торговый караван, отсюда всё равно не видно. Но всё дело было в том, что не мог в это время дня на дороге показаться путник! Ходить по дороге во время полуденного зноя отважился бы только безумец. То же касалось и караванов, для которых, как впрочем, и для путников, на этот случай было устроено предостаточно придорожных трактиров, а караванщики, прекрасно знавшие маршрут, никогда не нарушали установившихся правил.
Но, тем не менее, облачко было хорошо видно и оно приближалось. Один из стоящих стражников достал из-под кирасы свисток и дунул в него. Вскоре к ним присоединилось ещё несколько таких же стражников, среди которых был человек одетый побогаче остальных, и носивший вместо шлема мягкую серую шляпу с перьями – начальник. После короткого совещания было решено ворота прикрыть, но засова пока не накладывать, количество стражников на воротах увеличить до шести и держать ушки на макушке. Теперь на солнцепёке парились шесть несчастных, но им уже было не до дремоты. Люди напряжённо вглядывались в то неведомое, что приближалось к ним в такой неурочный час.