Но Адрия, скинув тяжелое одеяло на кухонный стул, героически шагает в темноту, распахнув дверь. Дождь и холодный ветер ударяют в лицо, и Адри стискивает зубы, быстро перепрыгивая ступени в одних тапочках. Плотная ткань растянутой толстовки дрожит на ветру, раздуваясь как парус, старые спортивные штаны быстро впитывают дождевые капли. Ноги вязнут в грязи, стоит сделать несколько шагов прочь от крыльца.
– Эй, пес! – Голос не звучит раздраженным, лишь сонным, уставшим. Роудс вжимает голову в плечи, пряча лицо от хлесткого дождя. – Пес, ко мне!
Собачий скулеж становится громче и отчетливее, но самого пса не разглядеть за пеленой ночи. Адри приходится обойти весь двор, заглянуть за груды старых досок, осмотреть весь хлам и даже сунуться под старый ржавый пикап. Но только когда новая вспышка молнии позади освещает пространство, она наконец замечает дрожащий мохнатый хвост за старым, брошенным на заднем дворе двигателем трактора. Пес забился в узкое пространство между хламом и стеной дома, отыскав не самое лучшее укрытие.
Заглядывая в щель, Адри уже сама дрожит от холода и ощущает, как дождь насквозь пропитал одежду, которая теперь неприятно липнет к телу, сковывая движения. Но мокрый пес глядит на нее с радостной преданностью, и Адри вспоминает, зачем пришла – потому что сердце не заставить замолчать по щелчку пальцев, не усыпить даже в угоду здравому смыслу. Потому что это сердце живо, и оно умеет не только содрогаться в злобе.
– Пойдем, дружок, вылезай. – Роудс утирает дождевые капли с лица и протягивает руки.
Но пес лишь неловко дергается на месте – железная цепь натягивается и громко брякает, а стальной ошейник крепче впивается в шею. Видимо, цепь накрутилась вокруг подпорок дома и теперь не позволяет двинуться дальше, а пес не понимает, что нужно вернуться.
Адрию от собаки отделяет узкая щель между хламом, куда не забраться так просто. Она чувствует, как тело напрягается, а мышцы коченеют от ночного холода.
Но она тоже не может вернуться.
Яростно наваливаясь на старый двигатель, Адрия пытается сдвинуть его с места, но слишком быстро понимает, что глыба металла не поддается ни на сантиметр. Злобно выдыхая и скользя подошвой тапочек по грязи, она хватается за другие железки, расчищая себе проход.
Только когда груда досок и металла оказывается на земле, она улучает возможность нырнуть глубже к стене дома. Одно плечо упирается в холодный металл двигателя, другое больно царапается о деревянные стены дома. Все внутри клокочет о том, что это дурная затея для трех часов ночи, но сантиметр за сантиметром Адри дотягивается до пса.
Ржавый карабин в ее руках поскрипывает, но не поддается – слишком долго пес сидел на цепи, и никто не думал о том, что механизм придет в негодность. Никто не думал о том, чтобы отпускать животное на волю.
Провозившись с замком несколько томительных минут, Адрии удается освободить пса из заточения. Цепь соскальзывает на землю со звоном, а пес на полусогнутых пробирается на свободу, поджимая уши от очередного раската грома. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, но они не всегда способны себя спасти. Дурацкий урок, который Адрия не хотела бы усваивать, потому что от таких уроков в жизни мало прока.
Забегая в дом, Адрия первым делом хватает со стула одеяло, спешно заворачиваясь в остатки собственного тепла. Пес без лишних объяснений залетает следом. Наверное, впервые с того момента, как Адам Роудс приволок эту несчастную дворнягу из приюта, она ступает в дом.
Пес выглядит уже лучше, виляя хвостом, но все еще испуганно поглядывает на Адрию, ожидая, не последует ли за спасением наказание. Новое изгнание в темноту ночи. Но Адрия лишь вздрагивает от холода и дрожит, растирая руки. Заваливаясь на диван в своем одеяле, она думает о том, что не вернется на чердак, под это яростное содрогание крыши от грома и дождя, в одиночество, в котором нет ничего, кроме холода.
Пес нагло запрыгивает на диван, прижимаясь к Адрии грязным мохнатым боком, но она не возражает. Так они согреются быстрее.
И, завалившись друг на друга, они с псом быстро засыпают. Два тревожных сердца еще долго колотятся в темной гостиной, но успокаиваются, когда долгожданное тепло окутывает их, мягко убаюкивая.
С утра, когда не в меру яркое солнце заглядывает в окна, настойчиво забираясь лучами внутрь дома, Адрия подскакивает, высвобождаясь из своего сна судорожным рывком. Пес не реагирует, свернувшись клубком рядом. Замечая часы над кухонным столом, Роудс громко ругается, из-за чего животное приоткрывает прищуренный глаз, оценивая обстановку.