Два друга, забыв про сон, проговорили до тех пор, пока в каюте не начала хозяйничать первая волна света прорезающейся из-за Сараматских гор утренней зари.
Разбудил друзей стук в дверь и взволнованный голос:
— Ыхо! Откройте, эй!
По голосу узнав Каро, Гурьян соскочил с кровати и торопливо пошел открывать. Мельком взглянул на часы: оказывается, прошел всего час, как они уснули.
— Простите, что разбудил до колокола. Не мог выдержать! — возбужденно заговорил он.
— Что случилось? — спросил Гурьян, прикрывая за радистом дверь.
Но Каро, обычно обращавшийся к Гурьяну, а не к Сергею, теперь сразу уставил свои большие глаза на инженера.
— Ты, — вскочил с кровати Сергей, почувствовав, что ночью на корабле произошло нечто непредвиденное, — что-то хочешь сказать мне?..
— Сергэ, вы — физик, поэтому я и пришел к вам, — произнося его имя по-своему, сказал Каро. И протянул листки бумаги. — Посмотрите вот…
— Ну-ну, давай посмотрим…
Инженер-физик моментально водрузил на глаза очки с толстыми стеклами и суетливо зашуршал бумажками Каро. При виде стройного ряда формул лицо его сначала посветлело, потом он отчего-то нахмурился и, недосмотрев листки до конца, поднял глаза на радиста.
— Что-то я тут не все понял. Что за формулы ты тут понаписал, Каро?
— Вы посмотрите в конец, Сергэ… Ничего вам не напоминает конец формулы, э?..
Сергей снова уткнулся в бумаги. На этот раз особенно пытливо изучил самую последнюю часть формул, покачал головой, мучительно припоминая что-то, и вдруг взглянул на радиста явно изумленно. По тому, как на лбу его быстро выступили бисеринки пота и глаза замигали часто-часто, Гурьян понял, что друг его очень взволнован.
— Ну, чего молчишь? — спросил он, не в силах больше терпеть затянувшееся молчание.
— Слушай, — глухо ответил Саржов, пытаясь справиться с волнением. — Слушай вот…
— Читай, чего замолчал? — заторопил Гурьян замолкшего Сергея.
— Все, это окончание… Соображаешь, что это такое?
Еще бы Гурьян не сообразил, если они всю ночь проговорили об этой формуле!
— Да это же часть формулы из воспоминаний Дина Маккойла! Формула Голубой радуги!.. Но, кажется, у него заканчивалось чуточку по-другому? Там, вроде, было еще несколько цифр…
— Правильно, — ответил Саржов. — Но и у него формула не была закончена:
Помнишь, дальше и Дин Маккойл поставил многоточие.
Потрясенные, друзья враз повернулись к Каро. Негр смотрел на них хитровато и скалил свои белые зубы.
— Ой, Каро!
— Это настоящая формула Голубой радуги?
— Как ты смог, Каро?
Каро виновато посмотрел на советских друзей:
— Нет, я же учусь на геолога и вообще не понимаю эту формулу. Но конец формулы из книги английского разведчика помню…
— Так где же ты взял все это?!
— В эфире поймал…
— В эфире?! По радио?!
— Аха…
— Когда? Каким образом?
— Это позавчера было… Я только закончил сеанс связи с нашим управлением в Зликэ, хотел уже выключить радиостанцию — вдруг в эфире прозвучал слабый голос. Говорили на русском языке…
— На русском?!
— Аха. Я бы и слушать не стал на другом языке, много их там говорят… Так этот слабый голос прямо умолял всех взять в руки карандаш и записать формулы, которые он продиктует. Я хотел за вами бежать, да вспомнил, что вы как раз с корабля сошли и джунгли ушли смотреть. Так и пришлось самому писать. Но тогда голос прочитал только начало формулы и сказал, что выйдет в эфир ровно через сутки. А в эту ночь голос прочитал формулу до этого места. Мне показалось, что она похожа на формулу Маккойла. Вот я и прибежал…
— Молодец, Каро! — Саржов сжал руку негра. — Ты все сделал правильно!
— Но конец? — спросил Гурьян, тоже заражаясь их волнением.
— Э-э, конец мы теперь найдем! — радостно замахал руками Саржов. — Не зря же я целый год ломал над этим голову. Сейчас же начну сопоставлять эти формулы со своими…
Каро опять показал друзьям белые зубы и улыбнулся.
— Конец тоже будет. Следующий сеанс…
— Когда?
— Через шесть часов. Но мне кажется, что у них очень мало времени для выхода в эфир. Очень торопливо читали оба раза. А сегодня и второй голос в эфире слышал…
— Тоже по-русски?
— Нет. Когда первый начал читать формулы второй раз, он несколько слов сказал на другом языке. Я понимаю по-английски, но он говорил на другом…
— Ну, хотя бы одно слово ты запомнил?
— Он несколько раз сказал «шнэллер, шнэллер»…