Захарка не стал сопротивляться, но все же горячо зашептал ему:
— Вы, дяденька, не говорите дедушке Садкову, ладно? Я, честно, не за яйцами залез на сеновал. Вот, смотрите — пустые карманы. — Захарка похлопал себя по карману. — Не то он меня запросто за уши оттаскает. Я ведь туда из-за котенка попал. Серенький такой…
Человек в шляпе молча ткнул его кулаком в спину, и Захарка, весь помятый, в соломе, предстал перед Садковым и высоким худым человеком с птичьими, навыкате, глазами.
— Вот он!
Захарка скривил губы, будто собираясь заплакать, и опять звонко чихнул. Но тот, не обращая внимания на весь его жалкий вид, сразу же схватил за ухо и сильно дернул.
— А ну, скажи — кто ты? Зачем туда залез?
От острой боли Захарка на миг забыл не только о вчерашнего котенке, но и, вообще, все на свете слова. Но привело его в чувство, как ни странно, как раз то, что жесткие пальцы Марка Апполоновича сжали ухо еще сильнее.
— Говори! А не то оторву ухо напрочь!
Захарка с мольбой посмотрел на Садкова.
— Я… я не хотел воровать яйца… Увидел в лесу котенка, серенького… вот и… хотел унести домой… Погнался за ним, а он… на сарай… Я… очень люблю котят…
Заметив, как сочувственно смотрит на него лесник, Захарка чуточку осмелел.
— Я… побежал за ним в сарай, а тут собака ваша залаяла… И вы сами вышли… Я спрятался на сеновале, а тут вы в сарай пришли, — повернулся он к мужчине, который все еще и не думал отпускать его ухо. — Простите меня, дедушка Садков, я больше и близко не подойду к кордону!..
— А где же твой котенок, черт возьми?! — чуть ослабив пальцы, спросил Марк Апполонович.
— Убежал, в щелку выскочил… Не успел я его поймать…
— Марк Апполонович, — заговорил вдруг лесник, — мальчишка-то, видать, не врет. Я тоже видел, бродил тут какой-то котенок. То ль с поселку кто сюда его подбросил… Ладно уж, пущай идет себе домой. Мальчонка-то, похоже, не из воришек. А ты запомни все…. И чтоб забыл, как по чужим сараям лазить!
Захарка, не ждавший, что все обернется так хорошо, горячо поклялся:
— Ни ногой больше на чужой двор!
Но Марк Апполонович холодно засмеялся и оттолкнул Захарку к двери сарая. А сам повернулся к леснику и отрезал:
— Слишком ты легко веришь людям, Садков! А если он слышал весь наш разговор?.. Знаю я этих пионеров: через час из-за него сюда заявится милиция! Так ведь, а?
— Не понимаю, о чем вы… — пробормотал Захарка, потирая горящее ухо. — Откуда мне знать, о чем вы говорили…
— Серж, — окликнул спутника Марк Апполонович, — ты все хорошо проверил на сарае?
— Этот сопляк сам оттуда спустился.
— Сейчас же проверь все как следует. Может, он там не один сидел? Как бы нам из-за сопляков таких не залететь…
Захарка, стоя у двери, еле сдерживал дрожь в коленях. Пропало… Все пропало! Уж теперь-то Саша знал, что об этих людях надо срочно сообщить куда следует. И вот… если его найдут!.. Но что это? Лесник и человек в шляпе вышли из сарая одни! Вот они подошли к Марку Апполоновичу, что-то сказали ему. Захарка заметил, что лесник посматривает на него подбадривающе — ничего, мол, не бойся, все будет нормально! — но Марк Апполонович снова взялся за свое:
— Говори, кто тебя подослал?
Даже по тому, как нервно допрашивали его эти чужие люди, Захарка понимал, что они боятся его больше, чем он их. Поэтому он постепенно успокоился и на все вопросы твердо отвечал: «Не понимаю», «Не знаю», «Не слышал», «Погнался за котенком». У Сержа быстро лопнуло терпение — он рванул из кармана моток тонкой веревки.
— Нет, — остановил его Марк Апполонович. — Не станем «мочить» руки. Но и его не выпустим. Вон погреб. Придется тебе придержать его там пару суток, Садков.
Лесник явно не обрадовался такому выходу из положения.
— Так мне же придется держать ответ, — буркнул он. — Безвинного мальца на двое суток в погреб… За это по головке не погладят.
— Э-э, не городи чепуху, — скривил в усмешке губы Марк Апполонович. — Ты его запрячешь в погреб за воровство. Никто не осудит за то, что ты накажешь воришку, забравшегося на твой сарай. А для убедительности бросим ему в погреб несколько яиц…
Когда его заталкивали в сырой погреб, Захарка сопротивлялся лишь для виду. Не будут же они все время торчать около сарая, когда-нибудь да зайдут в избу. И наконец-то Саше удастся слезть с сеновала, выскочить из сарая и сигануть через забор. Тогда будет видно, сколько суток придется Захарке просидеть в погребе. Там все прояснится.
Саша, лежа в соломе, хорошо слышал, как после расправы с Захаркой чужие люди вышли из сарая, громко хлопнув дверью. Как давеча Захарку замучило чиханье, у него тоже начало нестерпимо щипать в горле. Так хотелось откашляться!.. Но он терпел. И все же последние слова, донесшиеся снизу, заставили его вздрогнуть.