Да зд… СССР!
А. Мусимов. 12.VII. 1943 г.[17]
Акулина Мусимовна и мать Никона потрясенно молчали. Никон еще раз пробежал глазами текст и взглянул на старушку.
— У вас кто-нибудь… погиб на воине?
— Братик младшенький ходил на войну, но про Польшу от него не слыхивала я. Про флот он говаривал. На Черном, слышь, море служил…
— А теперь он где живет?
— Весь пораненный пришел он с войны. И недолго промучился — помер… — Голос Акулины Мусимовны дрогнул. Она сняла очки, протерла глаза и снова надела. — С той поры и живу одна, как сова…
Никону стало очень жалко старуху — попробуй-ка, поживи совсем одна в такие годы! — но он не нашелся, что сказать ей, чтобы успокоить. Его мать тоже не придумала ничего, кроме как сказать:
— Может, и вправду лучше вернуть это письмо почтальону?
— Так я и подумывала, да вот… К кому-то же послали его из Польши… Может, так оно нужно кому! А почтальону что — возьмет да отправит обратно. Не проживают, мол, у нас такие — и все. А окажись, что живой тот-то, который желтенький листок написал? Три десятка лет, считай, прошло с конца войны, а до сих пор, слышь, разыскивают сыновья отцов, братья сестер… Чует мое сердце: не зря отправили из Польши в наш город письмо. — Акулина Мусимовна вопросительно посмотрела из-под очков на Никона: — Вот и подумала я: может, пионеры тут в чем помогут?..
— Но ведь они же не умеют читать по-польски, — вздохнула мать Никона.
В поселке многие знают, что Никон и его друзья принимали участие в горячих событиях на кордоне. Слышала, видно, об этом и Акулина Мусимовна. Иначе почему бы она принесла письмо им? Эта мысль придала Никону смелости, он взглянул старушке прямо в глаза и твердо сказал:
— Знаете что, Акулина Мусимовна, оставьте это письмо у нас. Мы с ребятами все вместе подумаем…
— Оставлю, ради бога, оставлю, — обрадовалась старуха. — И несла-то я его как раз за этим. Только уж вы опрятней с ним, не задевайте куда.
— Не волнуйтесь, Акулина Мусимовна, — ответил Никон, вкладывая листки в конверт. — Не потеряем.
Закончив поливать капусту, Никон вопросительно взглянул на мать. Она уже прополола морковную грядку и мыла руки водой, оставшейся в ведре. Без слов поняла просьбу сына по его глазам.
— Ну, иди уж, иди, — улыбнулась тепло. — Беги, куда хочется… Хорошо сегодня поработали, и отдохнуть не грех.
— Я недалеко. К Саше.
— Только не дотемна, ладно? А то переживай за тебя…
— Ладно!
Никон вбежал в избу и схватил оставленное Акулиной Мусимовной письмо. Хотел было сунуть его в кармашек шорт, но конверт не влезал. Никон начал было свертывать его трубочкой, но, вспомнив наказ старухи беречь письмо, раздумал. Взял с книжной полки книгу, вложил в нее конверт и выбежал на улицу.
Саша во дворе под навесом пилил какие-то доски. Рядом, на бревне, лежала раскрытая книга. Видно, не заинтересовала она Сашу.
— Не читается сегодня, и все тут, — встретил он Никона, кивнув на книгу. — То ли от жары, то ли еще от чего… Решил вот полочку сделать для книг.
Никон промолчал. Саша покосился на книгу в его руке и, заметив, что глаза друга очень уж возбужденно блестят, прервал свое занятие. Такие глаза у Никона он видел только раз — это когда тот прибежал к нему рассказать, что услышал из разговора между матерью и женой Садкова о незваных гостях из Прибалтики. Но операция «Треснутая трубка» завершена давно. Что же еще могло случиться с ним за каких-то полдня? Нет, определенно что-то случилось, ишь, как он нетерпеливо топчется на месте… А-а, наверно, книгу интересную нашел, вон как вертит ее в руках. Никон шагнул к нему.
— Саша, — сказал почти шепотом, — брось-ка ты свою ножовку…
— Что? Очень интересную книгу достал?
— Не-ет, не книгу… Это… — Никон показал ему обложку «Тимура и его команды». — Я… совсем другое…
— Да что ты мямлишь?! — не выдержал Саша…
— Я просто пришел посоветоваться с тобой…
— Ну и говори! Нечего тянуть…
— Сначала надо штуку одну показать… — Никон вытащил из книги конверт. — Вот эту!
Саша лишь рукой махнул от разочарования и снова потянулся за ножовкой.
— И только-то? А я уж думал — прямо незнай что, — ответил с ехидной улыбкой. — Так говорит о каком-то письме, словно бомбу держит…
— Бомба не бомба, а ты еще ничего не знаешь, — пробормотал Никон обиженно. И махнул конвертом перед носом друга. — Знаешь, откуда оно пришло? Вот, смотри — какие три больших марки наклеены. А на печати написано: «Любляна»!