Ехать к Ядвиге Стефановне опять пришлось втроём, хотя Саша с Никоном, решив, что неудобно заявляться к ней шумной гурьбой, и не хотели никого брать с собой. Встретившись у дома Саши, они только было направились к автобусной остановке, как на крыльцо своего дома выскочила Лида.
— Эй, куда направились?
— Да так… В город вот решили съездить…
Зная, что от нее всё равно не отделаешься, остановились. Но пока Лида стремглав сбежала к ним, успели перешепнуться:
— Ничего не говори о том, что вчера мы написали письмо Римме, — решил почему-то Саша.
— Ладно.
— Потом скажем, когда ответ придет.
— Я так и хотел…
Лида подбежала к ним и, не переводя дыхания, требовательно спросила:
— Ну, что случилось?
Никон вместо ответа протянул ей письмо от польских ребят. Лида сразу же поняла, куда они держат путь.
— К Ядвиге Стефановне, да? Я с вами. Подождите, я мигом. Только денег возьму…
И через пару минут она уже бежала обратно, позвякивая мелочью в кармашке платья.
Сели в автобус. Никон, как обычно на людях, помалкивал, зато Лида, словно поддразнивая Сашу, без умолку рассказывала о том, что увидели и услышали они вчера в пединституте. И тут же принялась успокаивать его:
— Ты ничего, не расстраивайся. Мой отец очень хвалит работников адресного бюро. Они ему враз отыскали адрес врача, который лечил его в госпитале. И Мусим Мусимыча тоже найдут, вот увидишь!
— А если Мусим Мусимыч уже умер? Что тогда? — недовольно буркнул Саша.
Никон незаметно подтолкнул его в бок и подмигнул. Саша тут же перевёл разговор и сделал вид, что увлеченно смотрит в окошко. Так и не догадалась Лида, что мальчики что-то скрывают от неё.
На этот раз Ядвига Стефановна оказалась дома. Она обрадовалась, увидев ребят.
— А-а, следопыты! — сказала, улыбаясь, и повела их к столу, приобняв за плечи. — Я уже начала подумывать, что вы совсем забыли про меня!
— Не-ет, не забыли, — ответила Лида, чувствовавшая себя здесь как дома.
— Вот это хорошо, детки. Очень хорошо. Ну, как у вас идут дела? Вы уж поймите, что мне очень хочется узнать что-нибудь новое.
Никон подал ей письмо.
— Вот, получили мы… Но опять — по-польски…
Ядвига Стефановна усадила ребят, как и тогда, на мягкий диван. Потом взяла с круглого стола, стоящего в середине комнаты, свои очки, вскрыла конверт, вынула из него листки и принялась читать. Вдруг она прошептала: «Вон как, оказывается, было! Ах, изверги!..» Наконец она оторвалась от письма.
— Нерадостные вести пришли к нам, детки, — сказала тихо.
— Что они пишут, Ядвига Стефановна?
— Наш А. Мусимов тоже погиб вместе с другими партизанами…
— Они узнали?
— Да.
— А как узнали? Как?
— Помните, в первом письме польские ребята писали, что только на два своих письма не получили ответа? Так вот на одно из них ответил живой участник боя около Констанцины.
— Ну-у?!
Ядвига Стефановна усадила вскочивших было ребят снова на диван и начала подробно пересказывать содержание письма.
— Этого чудом спасшегося партизана зовут Юзеф Ендриховский. Сейчас он живёт на севере Польши, в городе на берегу Балтийского моря. На вопрос ребят — кого из партизан он помнит? — Ендриховский больше всех как раз написал про Мусимова. Звали его в отряде по-разному: одни — Аркай, другие — Аркаша.
— Аркаша! Конечно, его звали Аркашей! — вскричала Лида.
— Почему же? Могли звать и «Аркай». Ведь с чувашского это и есть Аркадий, — объяснил Саша.
— Ну, давайте слушать дальше, если это одно и то же, — прервал их Никон.
— Мусимов не был поляком. Он был советским солдатом, сбежавшем из концлагеря. Но не был он и русским. По его рассказам, он учился в одном из городов на Волге, хотел стать учителем… Партизаном он был очень храбрым. Командир отряда часто любовно называл его львом и всегда удерживал от лишней горячности в бою. За год, проведенный в партизанском отряде, Мусимов научился свободно разговаривать по-польски, шутил и пел, как настоящий поляк. Часто пел он партизанам песни своего народа, пересказывал легенды и сказки… Очень его любили польские партизаны…