***
– Раздевайся, – скомандовала женщина-полицейский с коротко остриженными волосами непонятного цвета, крупного телосложения, с грубыми чертами лица, надевая на свои крупные, словно у мужика, ладони одноразовые перчатки из латекса.
Я, потупив взгляд, сняла с себя джинсы и свитер, оставшись в трусиках и лифчике.
– И это тоже снимай.
Мне было стыдно, но я понимала, что придётся подчиниться свирепой мужланке. Я стояла перед ней совершенно голая. Женщина, окинув меня взглядом, подошла ко мне, велела наклониться и опереться руками на стол. Это ещё зачем? Я недоумевала и смотрела на неё, как на сумасшедшую.
– Я тебе сказала, нагнуться и расставить широко ноги! – уже повышенным тоном повторила полицейская, рывком развернула меня на 180 градусов и наклонила к столу.
Я почувствовала, как рукой, а вернее, двумя пальцами она проникла мне в промежность и проделала вращательные движения, чем мне сделала больно. Затем средний палец она ввела мне в анус и проделала те же манипуляции.
– Свободна, – буркнула полицейская и сняла перчатки, брезгливо швырнув их в урну. – Одевайся.
Я натянула джинсы и пуловер.
– А это также необходимо снять и сдать, – указала мужланка с квадратной покрасневшей мордой на мои бриллиантовые серьги и кольцо, сделанные в виде розы на ладони. Эксклюзивная работа мастера-ювелира, стоящая баснословных денег. Эту вещицу Флавио преподнёс мне на день рождения, когда мы были в путешествии на Сардинии. Никогда не забуду тот момент, когда ужинали на террасе ресторанчика. Флавио игриво предложил мне закрыть глаза и протянуть ему руку. Я приостановила трапезу из отменной рыбки и ракообразных морепродуктов, подчиняясь воле супруга. Открыв глаза, я увидела в ладони бархатную коробочку красного цвета с мерцающими в ней на шёлковой подушечке серьгами и колечком. Я взвизгнула от восторга. Флавио смотрел на меня в полумраке горящей свечи, его загорелая кожа выделялась на фоне бежевой сорочки фирмы « Армани», в его глазах читалась неподдельная любовь и страсть.
– А это ещё зачем? Почему я драгоценности не могу иметь при себе? Единственная память о супруге, которая у меня осталась, – недоумевая, посмотрела я на полицейскую.
– Крошка, ты задаёшь много вопросов. Ты, наверное, забыла, где находишься? Пожалуйста, подчиняйся уставу, либо мне придётся применить к тебе более суровые меры, – полицейская скорчила надменную гримасу.
Я покорно расстегнула серьги, вынула их из мочек ушей, сняла кольцо. Женщина упаковала ювелирные изделия в специальную пронумерованную коробку и убрала в ячейку шкафа.
– Ты не переживай. Как освободишься, тебе это вернут. Но ты пока об этом не думай. В твоём случае это произойдёт не скоро, – отчеканила мужланка с неподдельной ухмылкой на самодовольной физиономии.
– Простите, могу я позвонить? – обратилась я к ней.
– Да, можешь. Звони, – женщина придвинула мне стационарный телефонный аппарат.
– А могу я позвонить с моего мобильного?
– Это запрещено, – отрицательно покачала головой полицейская, надменно окинув меня взглядом.
– Просто у меня в мобильном в памяти вбит телефон подруги. Я хотела ей позвонить с просьбой, чтобы она мне наняла адвоката.
– Ничем не могу помочь. Твой сотовый под наблюдением у следователя, – пожала плечами женщина и открыла сейф с ключами.
– А теперь следуй за мной.
Она открыла большую решётчатую дверь, мы пошли по большому помещению с затхлым запахом и решётками на окнах.
Миновав коридор с металлическими дверями розового цвета со встроенными в них огромными глазками, за которыми раздавались женские голоса, полицейская остановилась у последней и толкнула её.
– Заходи, – скомандовала она мне.
Я очутилась в комнате без единого окна, похожей на подвальное помещение, на стенах которой выступала плесень. Две односпальные кровати, расположенные одна напротив другой, были накрыты застиранными простынями почти серого цвета, со свёрнутыми верблюжьими одеялами, на которых отчётливо виднелись коричневого цвета дырки, прожжённые сигаретами. Посередине камеры стоял ободранный столик с металлической пепельницей и бутылкой минеральной воды без газа. В углу за перегородкой находились унитаз и рукомойник с выцветшими полотенцами.
– Располагайся и не скучай, – с ухмылкой подтолкнула меня полицейская, с гулом запирая на засовы железную дверь.