Я согласно кивала головой, по моему лицу текли слёзы. Алинка вытащила из сумки пакет бумажных носовых платков, две плитки моего любимого шоколада «Бачи» и протянула его мне.
– Не плачь, моя хорошая, всё образуется, справедливость обязательно восторжествует. А это тебе сладости для радости.
Стоящая рядом полицейская тут же отобрала у меня шоколад.
– Сначала это должно пройти проверку, нет ли там наркотиков, или ещё неизвестно чего. А потом будешь лакомиться. По-другому, к сожалению, нельзя, – деловито пояснила Кристиана. – Таковы правила тюремного режима содержания.
Алина удивлённо оценивающе посмотрела на полицейскую и натянуто улыбнулась.
– Да, подружка. Незавидное у тебя положение. Ну, а как с сокамерницами у тебя сложились отношения? Ты хоть ладишь с ними?
– Вначале было тяжело. А сейчас уже привыкла. Ты же знаешь, что у меня, к счастью, покладистый и практичный характер. Но мне здесь очень плохо, Алиночка. Питаемся мы разной гадостью. Здесь, конечно, есть продовольственная лавка, но там всё стоит дорого, и деньги, что у меня были, я уже истратила. Мне до сих пор кажется, что это сон, и я вот-вот проснусь. Прошу тебя, помоги мне, если сможешь!
Я снова зарыдала. Алина же успокаивала меня, обнимая по-дружески, гладила мои не совсем чистые, пропитанные табачным дымом сокамерниц волосы.
– А из вещей у тебя что есть? – поинтересовалась она, глядя на мой халат с номером на груди.
– Мы здесь никуда не ходим, разве что на прогулку. Вон халат мне выдали и пижаму. А на когда нас выводят прогулку, надеваю пуховичок, который в день ареста был на мне, подаренный ещё Флавио. Да сапожки, в которых я также была тогда на курорте. Я абсолютно ничего не успела взять из гостиничного номера, находясь в таком шоке, что мне было не до вещей тогда. К тому же мне не дали времени сориентироваться. А в камере у меня есть утеплённые тапочки, которые мне тут выдали, чем-то похожие на наши валеночки «прощай, молодость», – вытирая слезы, пояснила я подруге особенности тюремной жизни.
– Я в следующий раз обязательно тебе подкину одежонку. Ты ведь не можешь ходить в одном и том же. И держись мне. Ты обязательно выйдешь отсюда, я тебе обещаю, – Алинка смотрела на меня сочувственным взглядом. Подруге было искренне жаль меня, что я вот так нелепо влипла и должна нести незаслуженное наказание за чью-то вину.
– На, держи, покупай себе достойную еду. Ещё не хватало, чтобы ты слегла, или отравилась, что ещё лучше, – Алина открыла кошелёк и протянула мне купюру достоинством в сто евро.
– Спасибо, Алиночка. Я никогда не сомневалась, что ты моя настоящая подруга. Я обязательно отдам долг.
Кристиана указала на часы, дав понять, что свидание окончено, пришло время уводить меня в камеру. Я ещё раз обняла Алинку, попрощалась с ней и последовала за полицейской по холодному тюремному коридору, пропитанному атмосферой искалеченных жизней и судеб.
***
Прошло две недели. После съеденного обеда меня вдруг резко стошнило, вырвало прямо в камере на глазах у моих сокамерниц.
– Наверное, сегодня несвежая рыба была. То-то мне она показалась с душком, – подметила Сюзанна. – Вот я её и не стала есть. А эта была рада стараться, налегала на форельку, вот результат.
– Ну, а я тоже ела, мне ничего, как видишь, – возразила, прикуривая сигарету, Мирелла.
– Елизаветта, послушай, а ты, случайно, не того? – Сильвана иронично нарисовала в воздухе округлость живота.
Я вытерла лицо застиранным полотенцем и призадумалась. А в самом деле, месячных нет.
– Девчонки, а если Сильвана права? Как можно выйти здесь на гинеколога? – спросила я.
– Очень просто. Скажи надзирательнице, и тебя оформят на осмотр. Сюда часто беременные попадают. Одна, помню, грохнулась в обморок у меня на глазах, когда я только срок свой начала мотать. Ну и зрелище было, однако. Башку о тумбу разбила, кровищи было сколько! Никогда не забуду, – закурила Сюзанна.
– Вот это клюква! Муженёк в мир иной отошёл по чей-то неведомой воле и оставил о себе автограф, – ухмыльнулась Сюзанна и засмеялась. – Нарочно не придумаешь.
Я обхватила голову руками и снова разревелась. Мои слёзы скатывались прямо на не совсем чистый мраморный тюремный пол. Я вспомнила нашу последнюю ночь с Флавио. Первую и последнюю, когда он не предохранялся и вливал в мою плоть энное количество оплодотворяющей жидкости.