– Я не знаю, что мне теперь делать? Я всю жизнь любила Роберто и была предана лишь ему одному. Наш сын – это плод любви, он тоже обожал отца, который в нём души не чаял. Как мы будем жить, теперь лишившись кормильца?
Женщина снова зарыдала: «Выхода нет. После похорон обращусь в бюро по трудоустройству в местный центр занятости».
***
Итак, участница под номером двенадцать, Елизаветта Склернакова. Что вы нам продемонстрируете из ваших талантов? – спросил у меня начальник тюрьмы на сцене актового зала, украшенной по случаю мероприятия воздушными шарами и гирляндами.
– Я спою песню, хит знаменитого умершего Фредди Меркьюри «Шоу Моуст го», – ответила я.
Публика зааплодировала. Из стереодинамиков полились знакомые аккорды, я запела. По завершению исполнения зал снова всколыхнулся от аплодисментов. Некоторые женщины и девушки смахивали с глаз слёзы. Жоржио восхищённо кивал головой и тоже аплодировал.
– Браво! Брависсима! – раздавалось отовсюду.
Я поклонилась и с улыбкой посмотрела на начальника тюрьмы.
– Вау, вот это голос! Не ожидал, что в стенах тюремного заведения могут попадаться такие таланты. Право сказать, сражён наповал. Мало того, что красавица, вдобавок ко всему обладательница такого великолепного голоса. Скажи, а ты где-то училась мастерству пения, или это талант от Бога? – спросил мужчина.
– В детстве я окончила музыкальную школу по классу фортепиано, а также пела в школьном хоре. Но я не пошла в профессию по простой банальной причине – мне это не нравилось.
– Понятно. А жаль. Глядишь, судьба распорядилась бы иначе, – вздохнул начальник тюрьмы и подмигнул мне.
Я спустилась со сцены и первым делом подошла к албанке за своим Флавио. Мальчик расплакался, так как было время менять памперс. Иди сюда, мой славный сыночек. Сейчас мама тебя переоденет. Я поцеловала сынулю и удалилась в туалетную комнату.
Следующей выступила молодая женщина. Она также спела песню Лауры Паузини «Ин ассенца ди тэ». Девушка старалась, хоть и не дотягивала ноты и не совсем попадала в тональность. Мы все дружно зааплодировали ей, она, раскланявшись, удалилась. После неё выступила Сладжана. Она танцевала эротичный танец «Бурлеск», одетая в чёрные чулки с красной резинкой, коротюсенькую юбочку из чёрных и красных гипюровых воланов, в облегающем корсете с пайетками и аппликацией в виде женских губ на правой чашке лифа. Сладжана двигалась в такт музыке, чувствовался профессионализм и подготовка танцовщицы. Ведь она рассказывала, как тогда в Венгрии танцевала в ночном клубе.
– Итак, победила конкурс красоты участница под номером двенадцать по имени Елизаветта Склернакова! – проговорил в микрофон начальник тюрьмы. – Прошу подойти за наградой: короной и почётной лентой.
Зал разразился аплодисментами, я подошла к начальнику тюрьмы, который держал в руке алую ленту. Жоржио встал из-за стола жюри и поднёс на атласной подушечке симпатичную корону, изготовленную из стекла сваровски, переливающуюся всеми цветами радуги. Под звуки песни «Сэй беллиссима» («Ты прекрасна») в исполнении певицы Жанны Нанинни начальник тюрьмы перевязал мой торс лентой. Жоржио ловко прикрепил корону на моей голове. Я ощущала себя счастливой и не верила, что победила пусть хоть и тюремный, но всё же конкурс красоты. Откуда-то сбоку выстрелила хлопушка, на мою голову посыпалась мишура в виде золотистых и серебристых звёздочек. Жоржио смотрел на меня светящимися радостью глазами и, обнимая с поздравлениями, прошептал на ухо:
– Ты самая прекрасная пленница красоты! Я всё сделаю для того, чтобы тебя освободить!..
***
– Мама, мы послезавтра едем на экскурсию в Рим со всем классом, нужно принести классному руководителю взнос размером в пятьдесят евро, – оповестил Антонио, глядя матери в глаза вопросительным взглядом. – И я проголодался. Что у нас сегодня на обед?
– Ох, Бог ты мой! Снова деньги! У кого одалживать? И так уже вся в долгах, как в шелках.
Донателла, заметно осунувшаяся и похудевшая от навалившегося на неё горя, поднялась с дивана и зашагала по комнате.
– Не сегодня-завтра банк заберёт квартиру. На похороны отца пришлось влезть также в долг. Ну и жизнь настала, однако!
Донателла подошла к холодильнику, открыла створку. Ну вот, остался только кусочек сыра и пара ломтиков сырокопчёной ветчины. Соорудив нехитрый бутерброд, Донателла поставила его перед сыном на тарелке. Мальчик стал жадно его жевать, запивая минеральной водой без газа. Закончив нехитрую трапезу, Антонио удалился в свою комнату.