Экспедиция Енса Боота закончилась относительной удачей. Он получил от мадемуазель Жюли, рыжей и вежливой особы, соответствующее утешение. Но верное и далеко не ветреное сердце Енса вскоре заныло по–прежнему. Мадемуазель Жюли уже безмятежно спала, а Енс Боот, в голубых кальсонах, в сетке на волосах (которую он всегда надевал на ночь, чтобы не испортить пробора), шагал по комнате и вздыхал:
— Люси!.. Все это не то… Где ты, финикиянка?.. Финикиянка была рядом с ним и в нем, она тянула свои руки к морям — к южному, полному ракушек и спрутов, к северному, кишевшему серебром сельдей, она упиралась ногами в знаменитый столб, на котором сидел воробей. Но Енс Боот не помнил об этом. Он видел «Ти–стар» и острый зубок, надкусывающий миндальное печенье. Енс Боот ходил по комнате. Он не мог уснуть.
Вдруг над кроватью он увидел растрепанную книжку. На переплете было вытиснено золотом:
ВНИМАНИЮ ГОСПОД КЛИЕНТОВ!
В этом высоконаучном произведении восхваляется наше гигиеническое и эстетическое заведение.
Зная, что публичные дома фирмы «Куль и К°» пользуются всемирной репутацией и рекламируются многими учеными, Енс Боот зевнул: вероятно, нечто медицинское…
Но, раскрыв книжку, он дочитал ее до конца, стоя под тусклым фонарем над спящей невинно мадемуазель Жюли.
Это была биография великого Учителя Хулио Хуренито, убитого в 1921 году в городе Конотопе, а также его избранные суждения.
Несколько раз, отрываясь от книги, Енс Боот ругался:
— Этот слюнтяй умел только философствовать, когда надо было действовать!..
— Ну что за фантазия таскать за собой семь круглых идиотов?..
— Умереть из–за сапог! Хорош гусь! Это все равно как если бы я умер из–за пижамы…
Но эти кощунственные слова были продиктованы светлым и высоким чувством: Енс Боот свято уверовал в учение великого Провокатора, Более того, он понял, что вся его жизнь, начиная с проглоченного уса лангуста и кончая посещением дома фирмы «Куль и К°», лишь осуществление дивной идеи Хулио Хуренито.
Теперь Енс Боот знал, зачем он уничтожает Европу, Перед голубеющим окном, в голубых кальсонах, трепещущий и умиленный, повторял он незабываемые слова покойного мексиканца;
«Нет, не ненависть — величайшая нелюбовь опустошила мое сердце… И все же он придет — час свободы, восторга, бездумья…»
— Зачем ты не дожил до наших дней, Учитель? — шептал Енс–Но будь спокоен: в тысяча девятьсот семидесятом году не поставят памятника твоему убийце. К тысяча девятьсот семидесятому году в Европе будут лишь солнце, зверобой и щебет птиц.
И, хитро подмигнув глазом, Енс продолжал:
— Ты тоже ее любил!.. Ты оставил для нее свою Мексику… Умирая в грязном Конотопе из–за каких–то сапог, ты видел гордую поступь финикиянки… Будь спокоен, я–то ее заполучу!..
Это была великая минута.
Что иногда падает с неба
Франция была почти бессмертной. Все рантье живыми просились в Пантеон. Но такие исключительные удачи всегда отражаются на душевном равновесии, и Франция томилась, не зная, какую страну можно еще уничтожить. Как будто все страны Европы были уничтожены. Оставались жалкие огрызки.
В 1935 году господин Феликс Брандево решил с горя подобрать оставшиеся крохи. Швейцария и Бельгия были присоединены к Франции в течение одиннадцати минут. Голландия не подчинилась постановлению, превращавшему ее во французский департамент «Дюн». Покопавшись в архивах, голландские журналисты написали двусмысленные статейки о затоплении страны. На что надеялись эти люди, отстаивая независимость своей родины, для нас остается тайной. Возможно, что в них жил дух великих мореплавателей прежних времен, и они рассчитывали отплыть вместе со своей страной куда–нибудь в иное полушарие. Так или иначе, узнав о сопротивлении голландцев, господин Феликс Брандево серьезно оскорбился. Он не хотел войны. Он давно стал пацифистом. Кроме того, объявить войну — это означало бы смутить покой симпатичных американцев. Господин Феликс Брандево решил ликвидировать конфликт по–семейному.
— Займитесь Голландией, — сказал он своему военному министру, генералу Легату.