Письмо третье.
«Надо ехать. Не могу. Мама делала медовые пряники — слон с хоботом. Хобот был вкусней всего. Помнишь, когда я тебя поцеловал в плечо, ты засмеялась: «Я хочу спать». Милая, я тоже! Все спят. Поздно. Спокойной ночи. Надо мной стоит какой–то человек в маске. Мне кажется, что это…»
IV. Описание в № 316 чикагского журнала «Весь мир» сонной болезни.
«Симптомы: бледность, одутловатость. Глаза тускнеют. Движения ленивы. Внезапная сонливость. Слабый пульс.
Течение болезни: зевота. Сон до двадцати часов в сутки. В первые дни болезни больные еще пробуждаются для принятия пищи. Потом наступает полный сон без перерывов.
Микробы сонной болезни в течение четырнадцати — восемнадцати дней перерождают мышечные волокна в жир».
V. Отчет о последнем заседании норвежского стортинга 29 октября 1938 года.
Председатель. Объявляю заседание открытым.
Голоса. Нет кворума.
Председатель. Восемьдесят девять депутатов скончались. Почтим их память вставанием.
Слева. На правой сидят.
Депутат Гопсон (консерв.). Сидит только депутат Трольке. Он спит.
Перерыв. Санитары выносят депутата Трольке.
Председатель. Слово принадлежит депутату Аргену.
Депутат Арген (крайн. левый). Страна гибнет. Ожирение происходит от излишеств буржуазии. Мы больше не можем ждать. От имени партии, профсоюзов и завкомов объявляю правительство низложенным. Стортинг распускается. Власть переходит…
В зале смятение. Депутат Арген внезапно замолкает.
Председатель. Слово принадлежит вам, уважаемый депутат Арген.
Депутат Арген молчит.
Депутат Тульби (соц. — дем.). Мы умоляем вас, коллега Арген, сказать, к кому же переходит власть? Это крайне важно.
Председатель. Увы, депутат Арген не может ответить. Депутат Арген спит.
Санитары выносят депутата Аргена.
Председатель (зевает). Объявляю заседание закрытым. Мне хочется спать.
VI. Каблограмма мистера Ойрка, специального корреспондента «Американской свободной ассоциации прессы».
«Крупная сенсация! В Скандинавии больше не осталось ни одного живого человека. Я совершил сегодня семь полетов. Я видел мертвый Копенгаген. Солнце играло на шпицах собора. По Дании бродят коровы. Они бодрствуют. В Стокгольме тихо, как в раю. На лицах некоторых спящих улыбка блаженства. Гибель этого народа — новое торжество чистого спиритуализма. Я лично наблюдал последние минуты последнего человека. Какая красота! Это был рыбак в фиорде Трольберга. Он выехал на утреннюю ловлю. Вода была бирюзовая, а солнце золотое. Рыбак вытащил сети. Серебряные рыбки трепетали. Он тихо вздохнул, прикрыл глаза рукой и уснул. Уснул сразу, как младенец. Сети ушли в воду. Рыбки весело разлетелись прочь. Рыбак спал под золотом солнца, над бирюзой воды. Евангелические видения! Святой рыбарь! Безусловно, скоро мы приступим к колонизации этих мест. Необходима грандиозная дезинфекция. Здесь много сырья: железо, медь, лес. Я видел смерть. Жизнь будет снова. Доброе утро, дорогие читатели!»
«SORЕ»
Тридцатого июня 1928 года, когда господин Кригер умирал среди развалин Берлина, в одном из танков стоял Виктор Брандево. Племянник премьера пустыми стеклянными глазами глядел в черный коридор столетий. То, что он видел, было воистину страшно. Солнце быстро остывало, оно висело на ледяном небе как огромный желток. Землю, покрытую кактусами и гигантскими мхами, давили мамонты, двуутробки, черепахи, исполинские пауки. Потом солнце совершенно исчезло. По лишаям поползли слепые карлики с лицами, густо поросшими рыжей колючей шерстью. Иногда они кидались один на другого с криком «чуй–чуй» и выпивали теплую, вязкую кровь. Виктор Брандево, младший лейтенант французской армии, долго глядел на этих чудовищ. Он старался понять, кто они: прадеды или правнуки?
Когда на рассвете танки, закончив разрушение Берлина, двинулись в обратный путь, Виктор Брандево лежал с закрытыми глазами и бредил. Его поместили в лучший госпиталь Льежа. Месяц спустя в Льеж прибыл господин Феликс Брандево, чтобы лично вручить военную медаль своему героическому племяннику. Госпиталь был роскошно декорирован, а все гостиницы Льежа наполнены иностранными корреспондентами. Но обстоятельства в высшей степени загадочные омрачили торжественную церемонию. Когда премьер, закончив патетическую речь, хотел поцеловать больного воина, он нашел на койке нелепое чучело.
Виктор Брандево таинственно исчез, и этим в свое время составил счастье как сыщиков, так и журналистов всего мира. Мы уже упоминали, что газета «Пепль» уверяла, что голландский авантюрист Жан Ботта не кто иной, как пропавший при странных обстоятельствах Виктор Брандево. Вряд ли нужно доказывать нашим читателям, хорошо знакомым с биографией Енса Боота, что смешение этих двух личностей является по меньшей мере неприличным.