Генрих Иоффе "Трест": легенды и факты
Опубликовано в журнале:
«Новый Журнал» 2007, №247, 249
9 мая 1927 г. в рижской эмигрантской газете “Сегодня” появилась заметка под интригующим названием “Советский Азеф”. В ней сообщалось о бегстве из Москвы в Гельсингфорс некоего Стауница-Опперпута, на протяжении нескольких лет связанного с действовавшей в советском подполье монархической организацией. Но теперь Стауниц-Опперпут утверждает, что она была ничем иным, как… ловушкой для монархической эмиграции, созданной ГПУ.
Через неделю, 17 мая, в той же “Сегодня” откликнулся сам Стауниц-Опперпут. Он писал, что с 1922 г. состоял секретным агентом контрразведывательного отдела (КРО) ГПУ и в качестве такового являлся одним из главных действующих лиц гэпэушной ловушки, так называемой Монархической организации Центральной России (МОЦР), кодовое название – “Трест”. “Тресту”, утверждал он, удалось глубоко внедриться в самые высокие политические круги русской эмиграции правого толка и в значительной степени контролировать ее. Более того, люди “Треста”, действуя через некоторые эмигрантские элементы или напрямую, сумели установить связи с разведками и генштабами ряда европейских стран и нередко вводили их в заблуждение с помощью дезинформирующих материалов.
Письмо вызвало среди русских эмигрантов-монархистов нечто, подобное шоку. Когда потихоньку шок стал проходить, эмигрантскую прессу “прорвало”. Одни газеты не без злорадства напоминали, что уже давно высказывались подозрения в “гэпэушном” происхождении “Треста”, в его “советском азефстве”, и вот теперь все это, наконец, подтвердилось. Другие уверяли, что разоблачение Стауница-Опперпута как раз и есть какая-то новая ловушка ГПУ. Третьи утверждали, что представление о “Тресте” как капкане ГПУ – ложно, что ГПУ “промахнулся”, что в “Тресте” было много “искренних патриотов, которые кровью запечатлели верность белым идеалам”. По этой версии выходило, что чекистский “Трест” был как бы “крышей” для реальной контрреволюционной организации.
Чем же был “Трест” на самом деле? И кто такой этот Стауниц-Опперпут? Здесь надо вернуться на шесть-семь лет назад, чтобы ухватить конец той веревочки, которая привела Опперпута к Борису Савинкову, а от него – в ГПУ…
НСЗР и С
Подробно рассказывать о Савинкове нет нужды. О нем написано много. Этот человек прямо-таки демонизирован в исторической и художественной литературе, в кино. Он был среди тех, кто стоял во главе эсеровского террора начала XX века, после революции 1905 г. он – эмигрант, журналист и писатель. Когда пала монархия, вернулся в Россию, стал фронтовым комиссаром, а затем – фактическим военным министром Временного правительства. В Гражданскую войну вел активную боевую работу против большевизма. Восстание в верхневолжских городах 1918 года – его рук дело. Потом – у Верховного правителя А. Колчака. Когда к концу 1919 г. белые повсюду стали терпеть поражения, Савинков находился за границей в составе Русского политического совещания, представлявшего Белую Россию на Версальской мирной конференции…
В январе 1920 г. Савинков получил письмо от Ю. Пилсудского, своего старого, еще школьного, товарища (Савинков родился и вырос в Варшаве), а теперь “начальника Польского государства”. Пилсудский предлагал Савинкову обосноваться в Польше. Было очевидно: предстоит война Польши с Советской Россией (она действительно началась в марте 1920 г.).
Прибыв в Варшаву, Савинков летом 1920 г. создал Русский политический комитет и тогда же получил согласие польских властей на формирование русских воинских частей (было указано, что все расходы будут зачисляться в долг России). Дело это оказалось довольно “тонким”. Савинков еще не порвал с Белым движением, которое теперь представлял генерал П. Врангель, все еще удерживавший Крым. Савинков должен был с ним считаться. Между тем, Врангель с подозрением смотрел на Польшу, чьи захватнические планы шли в разрез с белым лозунгом единой и неделимой России, и к формированию русских войск на польской территории относился без одобрения. С другой стороны, поляки, усматривавшие во Врангеле “реакционность”, опасались полного подчинения ему “своей” русской армии. И этого Савинков не мог, конечно, не учитывать.
Тем не менее политические коллизии все же отходили на второй план перед общим движущим мотивом: борьбой с большевизмом. Однако участвовать в войне с Советской Россией русским войскам, создаваемым в Польше, не пришлось. Их формирование в основном было закончено в октябре 1920 г., как раз тогда, когда поляки и большевики согласились на перемирие (мир был заключен в марте 1921 года в Риге).