Буркала красные, копытами землю роет, пасть зубастую раззявил, а визжал этот хряк так, что уши закладывало. Саламандра его и хвостом — в смысле хлыстом, и пулемётом, я топором по ногам, да брюху. А он всё не дохнет и не дохнет — толстый такой попался. Я ещё боялась, что на этот его визг сбежится вся плотоядная живность из ближайших зарослей, и нервничая старалась завалить этого моба побыстрее.
И не зря боялась.
Еле-еле секача одолели, как тут же кусты зашевелились, и до нас донеслось хрюканье и нереальный топот — надежды на лучший исход не оправдались, и вспомнив былые денёчки, я рванула по лесу аки лань, в припрыжку.
Вот только маршрут подкорректировать малость пришлось.
Кабанье стадо ненавязчиво так перекрыло мне путь к проклятому поместью, вынужденно помчалась в обход по какой-то тропке, а она как оказалось в последствии вела прямиком в здешнюю деревню. Хряки в наглую гнались за мной всю дорогу, но стоило только выскочить за границы леса, тут же остановились, развернулись и хрюкая что-то разочарованное, побрели в обратную сторону — у-у-у, людоеды. Мы с петом синхронно выдохнули и обозрели красный горизонт. Невдалеке маячил некий населённый пункт и наезженная дорога к нему. Делать нечего направились в деревню — всё равно я так и так хотела сюда заскочить, заценить что тут и как, а теперь и повод вот появился.
Короче говоря — я гуляла, пет восстанавливал мне здоровье, серьёзно пошатнувшееся в схватке с кабаном. Жаль, что прочность экипа она восстановить не могла. Так и добрели тихой сапой до проржавевшего на сквозь, деформированного со всех сторон и скособоченного знака у границы сомнительного населённого пункта.
Я в задумчивости почесала нос — деревушка называлась Сайлентс.
— Прозрачный намёк надо полагать… не нравятся мне такие намёки, может и хорошо, что я так и не добралась сюда тогда.
«Не знаю, не знаю. Думаешь нынче знакомство пройдёт легче?»
С сомнением поинтересовались у меня.
— Мне уже ничего не страшно и ничем не удивишь — однозначно.
И я бесстрашно зашагала к сгрудившимся домишкам.
Всё было так как я и ожидала — скромные, практически картонные домики в стиле «одноэтажной Америки», пыльные, неухоженные толком лужайки перед домами, символические, дебильные заборы между соседними участками, сельские дорожки… и тишина, людей, зверей, птиц и прочих признаков жизни нет.
— От же ж… могли бы и другое чего измыслить, а не копировать сценарий фильма.
«Это было бы глупо»
— Не будем повторять ошибок героев из кино.
Сообщила я системе и зашагала через деревню, прямиком в направлении поместья, стараясь даже не смотреть по сторонам, не то что бы чего искать или не дай бог звать. Фиалка бегала вокруг выискивая чего такого можно было бы ей сожрать — видать голодной была после битвы-то. Я полезла проверять логи и выяснять что же я взяла с кабана: шкура и клык — почему-то один, ещё…
— О! Мясо… Фиалка хочешь я дам тебе…
— Мама? Тётя, вы не видели мою маму?
Послышался сзади плаксивый, жалостливый детский голосок и чьи-то маленькие ручки подёргали меня за штанину.
— Приплыли тапочки к дивану господин Навуходоносор…
Я медленно повернула голову и скосила глазки вниз — примерно догадываясь кого увижу.
Снизу-вверх на меня таращилось чумазое личико девчушки лет пяти. Грязный пальчик во рту, огромные печальные глаза полные слёз и мольбы, босые ножки, совсем непрезентабельное, замызганное платьице — скорее даже длинная майка какая-то, утратившая свой цвет и вид. Немытые, нечёсаные, неприбранные соломенные волосики. Над головой нейтральная надпись — Юленька.
Стоит значит эта Юленька, ненавязчиво так меня за штанину держит — лапки худенькие как у цыплёнка, а хватка железная, между прочим. Метнись я в сторону — либо штанов лишилась бы, либо с места не сдвинулась. Вокруг по-прежнему ни души, лишь что-то, где-то противно скрипит, и это при полном отсутствии ветра.
Пока я в задумчивости размышляла, как бы мне сбежать от этой страшненькой Юленьки — знаю я чем в ужастиках, обычно заканчиваются внезапные встречи с такими вот печальными ангелочками, девчушка принялась активно дёргать меня уже обеими ручками, а потом и вовсе куда-то потащила. В натуре поволокла, прям буксиром, я сама и не думала двигаться с места, но поехала, вынужденно поехала оставляя за собою борозду в дорожной пыли. Пока я прибывала в некотором замешательстве, и размышляла о том, что мне будет, если я этого НПС стукну по голове, меня уже доволокли до какого-то полуразвалившегося дома и затащили внутрь, несмотря на некоторое сопротивление с моей стороны — я за дверной косяк руками зацепилась и застряла в нём. Юленька не смутившись поднажала, хекнула и я въехала в её дом вместе с дверным косяком в руках. И резко осознала, то о чём и так уже догадалась — с такой девочкой лучше не конфликтовать, потом отсюда хрен сбежишь.
Меня протащили через весь дом, и затащили судя по всему в детскую — раз тут везде поломанные детские игрушки разбросаны.
По дороге я постаралась незаметно избавиться от выломанных ранее досок и зацепить освободившимися руками что-то ценное, или хотя бы тяжёлое, раз уж всё равно «пригласили». Ухватилась за какой-то замысловатого вида шкаф — оттуда зазвенела и посыпалась, разбиваясь на осколки всякая посуда, и столовые приборы. Кажется, серебро. Мне там особо один кубок приглянулся. С виду старинный — цены немалой. Но руками я его никак достать не могла, и скомандовала Фиалке — «Достань». Та и достала — проворно запрыгнув на шкаф и принялась жрать всё подряд. Я взвыла и попыталась остановить пета, всё ещё продолжая тащить шкаф за собой, Фиалка что-то радостно булькала мне в ответ, Юленька упорно буксировала куда-то наш натюрморт.
Но всё же мне пришлось бросить этот шкаф — он в нужную комнату не пролез, намертво застряв в дверях.
В детской комнате меня принудительно усадили на пол за кукольный столик розового цвета, на котором стоял игрушечный сервиз и пирог из песка и токсично-яркого пластилина в качестве угощения к чаю. Справа от меня восседал здоровенный, одноглазый, голый, резиновый пупс. Слева плюшевый медведь, с головой набекрень, из шеи которого торчала желтоватая набивная вата. Напротив, села сама маленькая хозяйка, и с деловым видом принялась разливать по пластиковым чашкам невидимый нам чай, приговаривая:
— Сейчас играть будем! Сейчас чай пить будем. Угощайтесь гости дорогие. Осторожнее, чай очень горячий, не обожгитесь.
Мурлыкала она, жмурясь от удовольствия, совсем как маленький котёнок. Мне вдруг стало её так жалко, аж сердце сжалось. Я реально чуть не заплакала.
Фиалка же — бестактное животное, недолго думая потеснила задом пупса, задвинув его подальше и тоже устроилась за столом, с нескрываемым гастрономическим интересом поглядывая на имеющееся «песочное» угощение. Это было так забавно, что отвлекло меня от печальных мыслей.
Я потрясла головой — помнить-помнить о том, что в этой локации все и вся менталом балуется.
Уже трезво и оценивающе посмотрела на НПС — нейтральна.
Для вида взяла в руки пластиковую чашку — изображая воспитанного гостя, приступила к аккуратному допросу очередного свалившегося мне на голову кадра:
— А что малышка, ты тут совсем одна живёшь?
— С мамой и папой.
Пропищала Юленька скармливая моей саламандре кусок сомнительного угощения сразу вместе с блюдцем.
— А где они?
Как можно более беззаботно поинтересовалась я.
— Украли.
Буркнули мне в ответ.
— Кто?
Ещё более беззаботно проворковала я.
— Противная девчонка.
Зло пискнули мне в ответ.
— Какая девчонка? Как её зовут — ты знаешь?
— Знаю — Тана! Противная девчонка, говорила, что моя подруга, что мы будем дружить, а сама украла мою маму и забрала себе.