За лесом была равнина. От горизонта к горизонту, волоча за собой какие-то зубчатые приспособления, двигались одна за другой странные машины. Это они шумели и воняли. Голоса принадлежали существам, которые манипулировали рычагами в кабинах. Существа были точь-в-точь как мы. Я не вызвал у них удивления. Да им и некогда было меня разглядывать: работа кипела вовсю. Под зубьями приспособлений со скрипом ворочались пласты рыжей промёрзлой почвы, хрустели какие-то бурые кустики, аппетитно лопались оранжевые сочные плоды. На вид съедобные.
Что они делают?
Вы, конечно, понимаете: мне до всего этого не было ровным счётом никакого интереса. Но меня опять посетило нехорошее предчувствие. Спросил у карманного компьютера. Но он, видать, ещё не пришёл в рабочее состояние после нашей удачной посадки. Он долго обрабатывал полученную информацию, скрипел, щёлкал, а потом вдруг с поистине человеческим раздражением посоветовал мне поискать действительно мыслящих аборигенов. Я удивился.
Потом я только и делал, что удивлялся. В конце концов даже привык. Но это потом.
Короче говоря, я подманил крайнего. Он подрулил ко мне, открыл дверцу. Мог бы не открывать: стекол в ней все равно не было. «Как объяснить, что мне от него надо? Говорить бесполезно. Не услышит», — подумал я. Плохо отрегулированный двигатель наполнял округу диким грохотом. Отвратительно смонтированная конструкция тряслась, непригнанные детали резонировали. Акустические сигналы тут бесполезны. Телепатия? Вряд ли они ею владеют, хотя ребята говорили мне: жители той планетки, где практикуется живоедство, вроде как телепаты, хотя не ахти какие интеллектуалы. Впрочем, для телепатии ума не требуется. Надо только знать, как… Ладно, оставим её в покое. Может, попытаться с помощью жестов?
И туземец меня понял! Более того, ответил, спрыгивая из кабины и хлопая меня по спине:
— Старик, здесь ты ничего не поймаешь. Давай в Центр, к Главным. Только подмазывать не забывай!
Самое интересное было то, что я понял всё до последнего слова. Я учил этот язык. Я много чего учил, когда жёнушка устроила меня на курсы подготовки пилотов для высокооплачиваемых дальних экспедиций. Правда, не все экзамены сдавал, хватило жёнушкиных родственных отношений с председателем экзаменационной коллегии, но ведь учил же! Оказалось, не зря. Только надо посоветоваться с компьютером, что и где мне придётся подмазывать.
Пока я советовался, на руке у туземца пискнул какой-то приборчик. Он глянул на цифирки, мерцавшие в очень жидких-жидких кристаллах. Тряхнул прибор, снова глянул. И, позабыв о моём существовании, заорал на всю равнину, перекрывая грохот своей машины-развалюхи:
Кон-чай, сколь-ко мож-но! За-кры-ва-ет-ся!
Информация опять дошла без искажений. Приятели быстро отцепили от машин зубчатые приспособления, бросили их там, где застиг дружную компанию странный призыв. Опять сели за рычаги. Колонна, чадя и громыхая, устремилась на дорогу. Последняя мало отличалась от равнины, которую они только что перепахивали. Она была похожа на трассу полигона, на которой недавно закончился контроль-пробег мощных вездеходов для освоения планет с агрессивными природными средами. Вот интересно: если эта равнина — поле, то есть специально отведённая площадь для выращивания агрокультур, то неужели они надеются, что здесь хоть что-нибудь вырастет?
Я допускаю: я мог задать этот вопрос вслух. Потому что незнакомый голос тут же ответил:
— А ты не думай, сынок. Я всю жизнь думал, а толку нет: ничего не понимаю. Может, так лучше?
Говорил седой абориген с трясущимися коленями, согнутой спиной и слезящимися глазами. Он сидел в тени деревьев у самого леса. Глядел не на меня — на белую пирамидку с флажком, двумя какими-то датами и столбиком имён.
— Что там? — поинтересовался я.
— Не «что», сынок, а «кто». Забывать стали. А в бумагах сказано: пали смертью достойных в битве с врагом.
Мне до этого, сами понимаете, тоже не было никакого дела. Но тут усматривалась какая-то местная традиция, а местные традиции нам предписано, по возможности, соблюдать. Я сел рядом. И тут…
Со временем я к этому тоже привык. Довелось видеть и не такие призраки. Но тогда, с непривычки… Одним словом, по соседству с белой пирамидкой буквально из воздуха появилась вторая. Только флажка не оказалось, даты (насколько могу судить) были другие, а имён — чуть не в два раза больше. Я шарахнулся в сторону. Видение качнулось и растаяло. Абориген вздохнул: